Вот именно на призраков он своих друзей и променял, как верно поет сейчас Гилмор. Проклятых призраков, которых он всех скопом отдал бы обратно. Веселый выдумщик Гарик, милые сестры Лена и Таня, задумчивый Ринат… Больше вас здесь нет.
«Wish you were here…»
– Альтшулер, ты где? Тебя к телефону! – послышался звонкий девичий голос, пробившийся даже сквозь «Пинк Флойд», и в двери появилась круглая мордашка медсестры Катьки, – Опять грустишь? Ну, улыбнись!
– Хорошо! – грустно улыбнувшись веселой, всегда носящейся по отделению как ураган девушке, Эдик вышел в коридор, подошел к посту и поднял ждущую его трубку: – Алло?
– Эдик, это папа! – донесся до него голос Бориса Львовича, – Ты слышишь меня? Я созвонился с профессором Даниловым, он с твоим дедушкой еще до войны дружил. Помнишь его? Мы как-то с тобой и с мамой ездили к нему в гости, ты еще маленький был? Дед Володя?
– Ну да… Кажется, помню… – неуверенно ответил Эдик, пытаясь понять, куда клонит отец.
Крепкий мужчина с начинающей седеть бородкой и внимательными серыми глазами, который легко приподнял маленького Эдика и повертел, разглядывая со всех сторон: «Надо же, как на Осю похож!» – кажется, это он и есть…
– Ну, вспомнил? Они с твоим дедушкой над одной проблемой работали, только Иосиф Давидович в Ленинграде, а Владимир Иванович – в Москве. Твоя мама рассказывала не раз… Ну, в общем, я не об этом. Он сейчас живет и работает на даче, один, и будет рад тебя видеть. Там тихо, спокойно, поживешь недельку-другую, заодно старику поможешь. А?
Эдик представил себе заснеженную улицу, заборы, деревья. Свисающие с крыш сосульки, скрип снега под ногами, белого и чистого, какого не бывает в городе…
– Хорошо, папа! Когда мне ехать?
– Да прямо сейчас, что тебе там в госпитале скучать? Сережа сказал, что скоро заедет на машине и отвезет тебя!
– Понятно. Ладно, буду собираться. Спасибо, папа. Я понял. Пока!
Эдик положил трубку на аппарат и немного растерянно уставился на пустующий сейчас стул старшей медсестры. Надо какое-то заявление писать, или что? За всю свою жизнь он успел до этого побывать лишь в детской Филатовской больнице с какой-то болячкой в носу, да и то воспоминания об этом были весьма смутные.
– Выписываешься уже? – подошедшая Катька смотрела на него определенно с какой-то грустью.