И как нам все это оценивать?
А никак. Дураков нету.
Но пару слов сказать по этому поводу – могу. Только некому. Никто из редакции эту рукопись не читал, кроме меня, машинистки. Значит, мне и придется, тем более, что у меня единственной из отдела высшее филологическое. Все остальные – технари и бездельники: им бы только водку жрать да меня щупать… Сволочи, конечно… У курьера только, Вени, одного руки такие мягкие… ласковые.
Скажу. Л. открыл лядовский феномен. Это когда одна социальная структура, нужная, скажем так, только для транспортировки граждан в пространстве (назовем ее «лядовская автостанция») и другая – спальный вагон (именуемый далее «двор»), предназначенный, напротив, для стабильного содержания граждан, сращиваются, или преобразуются в некую новую форму среды. Что-то вроде упомянутого ранее объединения кладбища с картофельным полем, что и послужило…
Я не знаю, является ли этот самый феномен единственным, но всё же надеюсь (на что надеюсь? Веню только за смертью посылать), что читатели выявят новые «точки» этого явления, ранее скрытые от общественности. Изучение перспектив подобных новообразований представляется весьма заманчивым; например, куток: родильный дом-морг, или Дворец бракосочетаний-изолятор временного содержания, и так далее. Но это уже дело специалистов узкого профиля.
Широкий же круг читателей может заинтересоваться сращиванием по типу «кутка» некоторых социальных групп населения. Л. дотошно и в присущей ему несколько неуклюжей манере (что легко объясняется его примитивным воспитанием) пытается показать происходящую конвергенцию таких слоев общества как местные («наши») и маргиналы («пассажиры»), милиционеры и мазурики (наперсточники и «погорельцы»), дворники и собаки…
В руках редакции оказались разрозненные тексты, возможно чем-то, по мнению автора, связанные между собой, а возможно не связанные никак. Мы взяли на себя ответственность печатать «хроники» почти не цензурируя, оставляя за собой право, так сказать, упорядочения отдельных фрагментов рукописи. Вместе с тем, редакция не может оспаривать и право читателя на игру в «кортасаровы классики», т.е. чтения текста с любого выбранного им места. Или не-чтения вообще, что и советует т.н. «издатель».
P.S. А стишок – это уже я сама поставила, что хотите, а я люблю. (И Венька не против).