А сейчас он уже не мог выполнить задание, поскольку запланированный им взрыв на пароходе мог повредить его любимой жене и тестю, заменившего родного отца. Своего—то он не помнил – так уж сложилась жизнь!
Как же можно взрывать, если любимые им люди погибнут наверняка?
Но если задание он провалит – от председателя Томской Губчека Александра Шишкова пощады ждать не придется.
Раздавит, как комара, и даже не заметит.
Выход один – нужно попытаться захватить пароход и угнать его в Томск, но сделать это в одиночку не получится. Для этого надо склонить на свою сторону тестя, но в начале – Стешу, ведь Григорий Степанович без ее согласия даже разговаривать не станет.
А значит – надо признаваться, что он – никакой не офицер и не Карасев, а Вронский, а значит… венчание он устроил ложное.
Солгал перед Богом, а уж этого набожный лоцман ему не простит – убьет на месте.
И Стешу он наверняка потеряет навсегда – она ни за что не простит ему «холодной» циничной лжи.
А если уж исполнять приказ, то делать это нужно сегодняшней ночью, пока пароход будет стоять, а экипажи – отдыхать.
Надо подумать…
– Так – полковником Жвакиным ему было приказано выдать желающим по рюмке водки – это раз. На этот случай у него припасен сильнейший быстродействующий яд – это два. Можно отравить пьющих, а остальных попытаться уничтожить. Кого спящими, кого – отдыхающими от трудов праведных, а значит – потерявшими бдительность – это три.
Потом уже, пока «суть – да дело» – сняться с якоря и плыть в Томск, в крайнем случае, придется вести судно самому – не зря, ведь Рыбинское судоходное училище заканчивал.
– А ведь можно и не в Томск пойти – трюм корабля полнехонек золота и всяких драгоценных безделиц – прокралась в сердце предательская мысль. Причалить в подходящем месте, сбросить и прикопать пару – тройку ящиков – и гори оно все синим огнем – и светлое будущее, и солидарность трудящихся всех стран, и Шишкин со своим Губчека!
Одна только заноза в сердце – Стеша моя ненаглядная!
Полный раздумий, Вронский – Козырев зашел в рубку и передал лоцману приказ о необходимости подыскать ближе к вечеру, но не очень поздно, удобное место для причала.
Григорий Степанович с удивлением воспринял эту новость – не пойму я ваших командиров – пробурчал он сквозь свои густые усы – то гони на всех парах, то становись на ночь.