– Так, так, – как мне кажется, удовлетворённо произносит Юля и плюхается на стоящую рядом банкетку. – Арсен, значит, ты так решил поставить все точки над «i», да? – замогильным голосом начинает Юлия и прячет лицо в ладонях. – Но ведь я извинялась. Мне казалось, ты понял меня… Я думала, нам просто нужна пауза в отношениях, чтобы ты от того дурацкого конфликта остыл, а ты вместо этого решил плюнуть мне в душу? Ты же у нас по-другому не можешь, да? – начинает причитать Юлька, но не потому, что очень любила (любит) меня, а потому, что училась в «Щуке»3 и теперь служит актрисой в Театре Российской Армии (увы, шесть месяцев только роли второго плана).
«Видимо, всё-таки переигрывает…»
Поскольку я, хмыкнув, предпочитаю смолчать, то красивое (но перекошенное) женское лицо моментально выныривает из сложенных в лодочку ладоней. В глазах у Юли – гром и молнии, но поза постановочная, как и весь этот разыгрываемый ею лицемерный спектакль под названием: «Сердце, разбитое врачом-кардиологом».
– Это моя студентка из ординатуры. Ты мне лучше скажи, как ты в квартиру вошла? – Я слежу за лицом Юлии, а та следит за голыми пальцами моей правой ноги, которые я подгибаю от холода (в прихожей сквозняк, и вообще, неуютно стоять на затоптанном Юлькими грязными ногами полу).
– И что же вы проходили в спальне? Шунтирование сосудов? – картинно ломает бровь Юля, за полгода нашего романа изрядно поднаторевшая в терминологии моей настоящей профессии.
– Типа того, – киваю я. – Так как насчёт моего вопроса?
– В халатах?
Тридцатилетняя Юлия обладает ещё двумя интересными качествами: умением филигранно переводить в споре стрелки и неплохим чувством юмора, за что я очень её ценю (ценил). Но к делу это уже не относится.
– Юль, да какая разница? Мы были вместе, потом разбежались. Больше ничего не было. Так к чему сейчас эти театральные страсти? – спрашиваю ровным голосом я в попытке уйти от скандала.
– Теа… театральные страсти? – моментально цепляется за фразу Юля. – То есть ты теперь так это называешь? А я-то считала, что рядом со мной находится не чужой мне человек, – Юлька, придавая драматизм ситуации, отчаянно трёт ладонями щёки, растопыренными пальцами прикрывает лицо и начинает трясти головой. – Я-то думала, что между нами что-то есть, что-то важное, что-то особенное, а ты, вот так, мерзко и пошло… Знаешь что, да я после этого даже разговаривать с тобой не хочу! – забыв об «оставленном» у меня паспорте, Юлька рывком перекидывает за спину свой длинный светлый хвост и встаёт.