– Ваше выступление будет во второй части, – сверился с расписанием помощник. – После перерыва, когда приедет генсек и пул президентов…
– Во сколько? – спросил Иоанн.
– В пять. Вы выступаете сразу после отчёта директора «Меча». Он хочет лично передать вам слово.
– Ещё бы старина Мик не хотел бы передать мне слово сам! – рассмеялся Иоанн. – Мик помнит, кто двадцать лет назад предложил ему работу. Наглец и выскочка, зато честный.
– Правда? Честный – и стал директором «Меча»?
– Он обожал спорить, – проигнорировал шпильку Иоанн, – но однажды перепутал Йемен с Оманом.
– Так вот почему их конституции так похожи. Автор просто не видел разницы и заполнял шаблон…
– Всё и сам знаешь, да?
– Простите, – усмехнулся помощник.
– Что-то ещё?
– В перерыве с вами хотел поговорить генсек.
– А журналисты? На них у меня хватит времени?
– Боюсь, что в перерыве – нет.
– Вычёркивай. Пусть для них я останусь загадкой.
– Вам тяжело будет это сделать, – сказал помощник, тасуя пальцами отметки на планшете, – учитывая, что вы были их любимцем, когда я ещё не родился.
– А что от меня хочет генсек?
– Уточнить детали?
– Мы с ним всё обсудили ещё в Нью-Йорке.
– Хочет сказать, чтобы вы не слишком распускались?
– Точно.
– Чтобы вас правильно поняли.
– Я пятьдесят лет слежу за своими словами и пытаюсь быть политкорректным. С меня хватит.
– Так вы и заявите ему?
– Я скажу, что думаю.
Помощник помолчал.
– В любом случае ещё раз поговорить с ним вам не повредит.
– Да встречусь я с ним, – махнул Иоанн рукой. – Куда я денусь.
– Подтверждаю?
– Давай. Всё равно надо перекусить.
– Отмечаю: обед с самым могущественным человеком в мире…
– Я выпью кофе.
– Вам нельзя.
– Скажу врачу, что мне предложил самый могущественный человек в мире, и я не смог отказаться.
– Скажу вашей дочери.
– Лэтти плевать.
– Я скажу младшей, Федерике.
– Я же тебя уволю, дорогой, – засмеялся Иоанн.
– Мне давно пора найти новую работу, – сказал помощник. – Подъезжаем.
– Спасибо, что сообщил.
– Какое уродливое здание…
С авениды Корриентес они выехали на широкий проспект Девятого июля: в центре небольшой площади, носившей гордое название Республиканской, возвышался знаменитый Обелиск. Светлое напоминание о том, что городу уже больше пятисот лет, сегодня несло на себе отметину современности: огромную и кривую красную надпись «ООН – 4-Й РЕЙХ». Сотрудники правопорядка тщетно пытались её оттереть под улюлюканье протестующих, собравшихся за ограждениями с обеих сторон площади. Гостей Генеральной Ассамблеи они приветствовали знакомыми лозунгами: «КТО СТОРОЖИТ СТОРОЖЕЙ?», «ПОМНИ ТАМАЛЕ!» и «ДОЛОЙ МИРОВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО!».