Прознали люди про беду Егора и стали называть царевну Ольгу Несмеяной.1 Но не со зла, а из жалости. Но не со зла, а из жалости. Да, она была недоброй девушкой, но всё равно её любили. Никому не понять широкой русской души. Всем всё всегда готова простить. Но если кто с войною придёт, то не видать ему земли русской как ушей своих.
В то время по белу свету шла семивёрстными шагами слава о Волхе свет Всеславьевиче. Великом русском богатыре, защитнике слабых и грозе зловредцев.
Старые люди сказывали, что мать Волхи свет Всеславьевича сама Мать-Сыра-Земля, родная дочь Сварога. А отец, треклятый чародей-оборотень, Индрик Змей, правитель Подземного Царства. Правда это иль не правда, не мне судить. Но я верю мудрым людям, ибо они руку свою под меч положат, но врать никогда не станут. Волха свет Всеславьевич и Лихо приструнил, и Кощея Бессмертного подобрее сделал, и с Бабой-Ягой разобрался, и Змею Горыновичу ижицу прочитал, и с иномирским Чудо-Юдом в бой неравный вступил. И даже самого Князя Тьмы, Хозяина Преисподней, так напугал, что он и до их пор дрожит, словно осиновый лист, и совсем думать забыл о новых коварствах против люда земного. Всем был хорош богатырь великий. И смел как лев, и храбр как бык, и ловок как волк, и хитёр как лиса, и доблестен как кенгуру заморская. Ум имел пылкий, а мудрость старцев древних. От красоты его многие девы да бабы молодые по ночам не спали. Да и старухи, завидев богатыря, краснели как маков цвет и улыбались беззубыми ртами. Но только на сердце Волхи свет Всеславьевича печально было. Тридцать лет в обед будет, а той, самой единственной и неповторимой, он так ещё и не повстречал. От того и бился не на жизнь, а на смерть.
Прознал Волха свет Всеславьевич про горе царя Егора и решил помочь ему. Оставил заместо себя брата своего названного Белогора дружиною богатырской управлять и отправился на остров Буян. Шёл он степями да лугами, полями да пустынями. Взбирался на самые высокие горы и спускался в самые глубокие ущелья. Продирался сквозь чащи непролазные да вброд реки с озёрами переходил. И повсюду дела добрые творил. Слава о них впереди богатыря бежала. Долго ли коротко ли путь его был, то мне неведомо. Да только дошёл Волха свет Всеславьевич до Моря-Океяна и пригорюнился. Вброд-то его не перейти, а переплыть сил никаких не хватит. Присел на камень и призадумался. Вечер уж настал, а богатырь всё думу думает. Ночь звёздная пришла, а он сидит, не двигается. Совсем про еду да сон позабыл. Не привык богатырь на полпути останавливаться. Сидел он так, сидел до самой ранней зорьки. И вдруг услышал дивную песню: