— Э т о т по телеку выступает, —
сказал тучный Артем. — Выступает и выступает... я как телек
включаю, так сразу башка болеть начинает. Они там все считают, что
можно быть немножко беременной. А нельзя, не бывает такого. Или вы
коммунизм свой стройте, или нормальное что-то. А так как сейчас —
хуже всего. Между небом и землей.
— А у вас, молодежь, как дела? —
поинтересовался усатый в полосатом костюме. — Не обижает никто?
— Отбиваемся, — сказал я. — Работать
непросто, но можно.
— Все верно говорит, — сказал
назидательно Евгений Михайлович. — Работать непросто. Купить,
привезти, сохранить, сделать, продать... И вроде бы как все можно,
но куда не кинься — ничего нельзя. Правил нету. А без правил — как
жить? Товар не оплатили, товар не поставили — мне гоняться за таким
негодяем по всему Союзу на старости лет? Или в суд подавать, в наш,
народный?
Вопросы эти были риторическими, а мне
принесли великолепную отбивную, которой я и занялся, проигнорировав
тираду Евгения Михайловича. Вообще, как-то мне не очень понравилось
в кафе «Уют». Был в этом собрании состоятельных людей какая-то
нарочитость, что-то театральное, ненастоящее. Интуиция подсказывала
мне, что настоящее начнется чуть позже, и интуиция меня не подвела.
Посетители кафе еще немного поговорили на общие темы, выпили,
закусили и засобирались по делам. Засобирался было и я, но Евгений
Михайлович громким шепотом попросил меня задержаться, если это не
очень затруднит. Не затруднит, чего уж там. Ему что-то определенно
было нужно, и мне было интересно выяснить — что именно.
Когда все разошлись, Евгений
Михайлович пригласил меня, так сказать, за кулисы — в подсобку. В
подсобке, к удивлению моему, было даже уютнее, чем в зале — два
удобных кресла, какой-то старинный журнальный столик и две чашки
дымящегося кофе на нем.
— У меня к вам небольшое дело,
молодой человек, — очень серьезно сказал Евгений Михайлович. —
Небольшое, но важное.
— Слушаю вас внимательно, — сказал
я.
— Устройте мне встречу с вашим отцом,
— сказал Евгений Михайлович и выжидающе посмотрел на меня. —
Сможете?
Я задумался немного, а потом
сказал:
— Хотелось бы немного больше
контекста, Евгений Михайлович.
Он пожал плечами.
— Какой контекст? Мне нужно всего
минут десять времени. И чтобы ваш отец меня выслушал. Все, более
ничего. За эту услугу я буду очень благодарен. Очень.