Впрочем, колесный транспорт тоже был, но и он странный. Были
моноциклы — это когда водитель сидит внутри одного-единственного,
но зато большого колеса, — а были и автомобили, но... двухколесные,
как привычные мне мотоциклы. Вели себя эти двухколесные авто тоже
странно. Разгоняясь, они приподнимались над дорожным покрытием, а
на поворотах накренялись, удерживаемые от падения центробежной
силой. Самое интересное происходило, когда скорость падала. Кузов
такой машины опускался, а мотоциклетные колеса вдруг начинали
раздуваться вширь, превращаясь в гигантские резиновые дыни.
Участвовали в дорожном, вернее — в наддорожном — движении и
многочисленные обладатели эррдиков и аэропоясов. Они проносились в
воздухе на разных уровнях и тоже притормаживали у светофоров, чтобы
пропустить поперечный поток. Выходит, в воздухе также нужно
соблюдать правила? Вот тебе и свобода! Увлеченный разглядыванием
транспортных средств, я не сразу сообразил, что не вижу ни одного
грузовика. Может, им запрещено заезжать в городскую черту? А как же
привозят в дома и школы мебель или бытовую технику?
— Папа, — решил я снова изобразить дурачка, — насчет жилетов я
понял, а почему на улицах нет грузовиков?
— А вам в школе об этом разве не рассказывают? — похоже, уже не
слишком удивился отец.
— Не-ет...
— Чему вас только учат... — вздохнул он. — Иногородние грузы,
каким бы способом они ни доставлялись к нашему городу, выгружаются
в приемных терминалах на окраинах, а непосредственно к потребителю
доставляются линиями грузового метро... Ты же видел грузовой лифт в
нашем доме?
— Ну конечно...
— Вот на нем и поднимают с подземной станции грузы,
предназначенные для жильцов нашего дома.
— Понятно...
— Да, сынок, чувствую, надо заняться твоим кругозором, не
полагаясь только на вашего Электроныча...
— Займись, папа! — радостно согласился я.
— Обязательно, но только сразу после обеда...
Бесколесный автомобиль свернул с проезжей части на площадь перед
большим зданием, формой напоминавшим колесо, накрененное на
повороте. Вдоль обода струилась горящая голубым огнем вывеска:
«ОРБИТА». Мы взлетели на парковочную платформу и остановились. Как
только я выбрался из салона, то, сделав вид, что у меня развязался
шнурок на ботинке, заглянул под днище машины. Она и впрямь висела в
воздухе на высоте не более двадцати сантиметров. Я попытался
просунуть под днище ладонь, но упругая, хотя и невидимая сила
оттолкнула ее.