Надя попыталась крикнуть, но в груди как-то хлюпнуло, рот
наполнился кровью, и все, что удалось выдавить из себя, это жалкий
стон вперемешку с надсадным, болезненным кашлем.
Попытка приподняться на локтях или хотя бы перевернуться, чтобы
ползти, тоже не увенчалась успехом. Смогла лишь попытаться зажать
рану через куртку.
Боль нарастала, пульсируя, легкие горели, но спасительной потери
сознания не было, хотя, наверное, это было к лучшему, так ведь
потом можно не очнуться и истечь кровью, застыв на снегу. Надежда
стискивала зубы, чувствуя, как путаются мысли и глохнут все звуки,
кроме хриплого, натужного, булькающего сипа ее легких в попытке
дышать. Мелькнула мысль: если бы хоть кто-то вышел из подъезда
выгулять пса или до магазина, а может, наоборот, запоздало
возвращался бы, как и она, с работы...
Мутнея сознанием, появившуюся словно из ниоткуда темную
массивную фигуру Надя заметила плывущим зрением не сразу, а только
когда мужчина в чем-то черном с капюшоном наклонился над ней.
Надя зашлась в кашле, зрение никак не могло сфокусироваться,
сухие губы дрогнули, пытаясь выдавить «помогите». То ли у нее
получилось это произнести, то ли незнакомец среагировал на кашель
лежавшей навзничь женщины, но мужчина склонился ниже, вглядываясь в
ее лицо. Зажимая одной рукой грудь, там, где пульсировала острая
резкая боль при каждой попытке вздохнуть, и цепляясь за уплывающие
остатки сознания, она изо всех сил пыталась молить о помощи
случайного человека, который почему-то медлил, присев рядом на
корточки.
«Я не хочу умирать...» — словно мантра билось в голове. Надя
захлебнулась пошедшей горлом кровью и судорожно вцепилась немеющими
пальцами одной руки в неожиданно тонкий для начала зимы рукав
одежды незнакомца. Внезапно боль немного притупилась, словно этот
человек одним своим присутствием смог ее отогнать. Мужчина не
двигался, кажется, впал в ступор. Надежда, собрав последние силы,
снова попыталась шептать немеющими губами, сипя и кашляя:
— Помогите, прошу...
Наверное, ей все же удалось выдавить из себя просьбу о помощи.
Неизвестный отмер и, по-видимому испугавшись, попытался отцепить от
себя ее пальцы, бормоча какую-то чушь про то, что он некромант и
исцелять не умеет.
«Спятил, что ли, с перепугу?»
Разум вдруг обрел четкость, и в Наде даже зло вспыхнуло на этого
тетеху, почти заглушив невыносимую боль. Такое веселое и яростное,
когда понимаешь, что вот-вот сдохнешь, а какая-то сволочь в
состоянии помочь, но даже не почешется в этом направлении! Что-то
еще сказать не получалось, силы закончились, жизнь утекала по
каплям, в глазах плыло, а от металлического привкуса во рту еще и
тошнило. Однако мозг с какого-то перепугу вдруг начал соображать
четко и логично, словно она сдавала нелепый экзамен на пригодность
пожить еще и словно только от мысленного посыла в сторону этого
случайного трусливого прохожего могло что-то измениться.