Галахад повернулся на другой бок.
Теперь Клаудия могла взглянуть в его паскудные глаза, если бы
захотела, но делать этого не стала.
— В этом всё дело? Ты перестала во
мне видеть героя?
— Давай-давай, выставляй себя
жертвой. Правда в том, что тебе было плевать на меня, пока я не
завела любовника.
— Если мне было плевать на тебя, я бы
давно ушел.
— Ха, не надо мне тут рассказывать.
Ты не можешь уйти, слишком горд для этого. Не в силах признать, что
сделал ошибку пятнадцать лет назад, выбрав меня. Не в силах
признать, что бросить рыцарство ради меня было худшим решением в
твоей жизни. И всё же, несмотря на неспособность признать это, ты
всё равно меня за это наказываешь. Неужели его убийство было
настолько необходимо, чтобы спасти свою честь? Одного слуха, что я
изменница рыцаря, достаточно, чтобы в меня кидали камни. Но моей
чести тебе было мало. Мой любимый мертв, — Клаудия не смогла
сдержать слёз. Она отвернулась, легла на бок. Её спина тихонько
поднималась от прерывистого дыхания.
Галахад вспомнил утро. Как в
полудреме услышал голос жены и четвероюродного племянника короля.
Они шептались за дверью. Магдаир прижимал её к стене, Клаудия
смеялась и стонала. Наверное, это и стало последней каплей.
Галахад подозревал о похождениях
жены. Чувство ревности или обиды не кололо его так сильно, как
должно было бы колоть мужа. Пока он не услышал их совсем рядом,
делающих из него дурака.
— Не нужно было делать это под моим
носом. Ты будто специально испытывала меня, ждала реакции.
Клаудия пересилила себя и
«проглотила» слезы.
— Я хотела, чтобы ты ушёл. Увидел
меня с ним, увидел бы моё счастье и оставил нас в покое. Так бы
поступил рыцарь.
Галахад осмотрел жену. Темно-серое
одеяло прикрывало её от ног до груди. Спина приподнималась, волосы
падали на подушку. И ничего ему не напоминало ту девушку, которую
он выбрал пятнадцать лет назад. Она была лишь отдаленно похожа на
ту девушку. Вся та любовь, то чудесное сияние, что он когда-то
видел в ней, раздавлено повседневным бытом и изменами.
Галахад откинул одеяло. Сел на
кровать, опустил ноги на пол. Просунул ступни в босоножки,
поднялся. Понял, что еще слегка пьян, но это не остановило его
выйти на улицу.
Дождь поливать дорогу и грядки. В
нескольких домах горели свечи. Откуда-то даже доносился смех. Давно
такого не было в его доме. Так и не скажешь, по чему Галахад скучал
больше - по своей жене или по смеху в доме.