— Я слушаю.
— В порту что-то завелось. Оно
плавает у самого берега, прячется в канализации. Похищает моих
людей. Охотится на них.
— Как это «что-то» выглядит?
— Да чёрт его знает. Никто ничего не
видел, не слышал, а потом появляются следы борьбы, много крови и…—
мэр выдвинул ящик стола и достал пергамент с рисунком. На нём был
странный след. Он не принадлежал ни одному известному животному.
Три вытянутых пальца из овальной толстой стопы. Можно было бы
сослаться на птицу, если бы не толщина пальцев. — Эти следы
повсюду. Судя по расстоянию и расположению, двуногая тварь.
Галахад поднял пергамент, посмотрел,
задумался.
— Когда-нибудь встречал таких? —
спросил мэр нетерпеливо.
— Нет. Не знаю. Сложно определить по
следу.
— Убъёшь её, эту тварь, и я прослежу,
чтобы чародеи тебе помогли. Из кожи вон вылезли, но помогли.
— Я вижу, вы уже приняли решение
господин мэр. Вы меня не отпустите. Я вам нужен и так получается,
что вы нужны мне. Хорошо, я выполню вашу просьбу. Но объясните мне
вот что: у вас в распоряжении целая академия чародеев, которая
расправится с любым чудищем, только попросите. Почему это должен
быть я?
— Я не люблю привлекать академию к
делам города. Каждый раз, когда я поднимался на этот чёртов холм и
призывал вмешаться, они всегда видели в этом возможность повысить
свою репутации и понизить мою. Я им не доверяю. Одно дело помочь
девочке избавиться от кошмаров, другое – спасти город от чудища.
Первое я могу им позволить без репутационных рисков, второе –
нет.
— Политика дороже жизней. Стоило
догадаться.
#
Когда Галахад вошёл в гостиную, Мария
осталась одна. Её ноги были погружены в металлический тазик с
горячей водой.
— Это ещё зачем? — спросил рыцарь,
облокотившись на шкаф.
Мария пожала плечами.
— Горничная говорит, что от мозолей.
Но мне кажется, только хуже стало. Ноги гудят. Я пытаюсь ими не
шевелить. Но от этого ещё больнее.
Галахад ничего не ответил. Пол
скрипел, пока он подходил к дивану. Сел рядом, но как-то отдалено.
Душой и телом.
— Что-то не так? — обеспокоилась
Мария. Если сам сэр Галахад даст слабину, то что ей останется.
— Не знаю, — он выдохнул громче чем
обычно, почти прохрипел. — Кажется, я начинаю понимать, почему
сидел в одном месте пятнадцать лет и никуда не ходил.
Рыцарь замолчал.
— Что сказал мэр? — Мария начала
водить ногами по воде от нервов, что были сильнее боли в
мозолях.