Бесконечные
стеллажи с книгами, огромный слой пыли под ногами. А нет, вот
неподалёку чьи-то слабые следы. Учитывая, что заглядывали сюда
редко, немудрено, что пыль так быстро оседала.
Следы,
очевидно, принадлежали этому юнцу Кухаренко. Почти бегом ринулся по
ним, виляя между огромными стеллажами и все дальше и дальше
углубляясь в библиотеку.
Когда
где-то за спиной зазвучали голоса, пришлось ускориться. Кто знает,
идут они за мной или нет. Пролетая, а вернее, перепрыгивая следы,
кинулся в какой-то совсем тёмный угол. На ходу успел лишь прочитать
пару слов на табличке, что висела на ограждающей сетке.
«Запретная
секция».
Остановился
только возле большой кучи тряпья, развалившейся у закрашенного
окна. Сначала меня смутила эта печать на полу. Пентаграммы были
известны богам давно, но...
— Этот
кретин использовал демоническую метку, чтобы призвать бога? Он что,
совсем безмозглый? — злобно прошипел я.
Пожалуй,
именно выбор метки и сыграл со мной злую шутку, лишив тело духовной
оболочки, из-за которой он не могло выдержать мою божественную
суть.
Теперь куча
тряпья. Это проблема номер два. Ибо под ним зловонный орган, явно
нечеловеческий, а бычий. Это, пожалуй, мне даже льстило, но вот
дешёвое пойло... Только коснулся бутылки, как в голову влетел чужой
поток воспоминаний. А также название пойла.
Джин-тоник
«Виноградный день». Самый нищий, мерзкий и отвратительный напиток
по всем меркам.
«Что такое
диоксид серы?» — попытался спросить «голос», но я проигнорировал
вопрос.
«Разбей
бутылку, чтобы раскрыть печать и укрепить тело!»
«Ты
понимаешь, кому ты это говоришь?» — внутренне возмущался
я!
Разбить
алкоголь, даже самый паршивый, — это кощунство! И это он предложил
мне? Дионису! Совсем обезумел этот старец?
Однако
старец мои возмущения выслушивать не желал, требуя, чтобы я это
сделал, пока не стало совсем плохо.
— О,
выродок, — ухмыльнулся уже знакомый голос за спиной. — Ты что,
малолеток сюда таскаешь?
Следом
послышался хохот. Как раз со стороны долговязого, который сейчас
хрипло смеялся. Мне хватило и мимолётного взгляда, чтобы определить
странности этих людей. Оба парня — восстановились. У дохляка
перелом челюсти зарос за время моего отдыха. Толстяк же вновь оброс
шевелюрой, а та куртизанка местного разлива и того странно
поглядывала то на меня, то на тряпьё.