Он начал стремительно ко мне
приближаться и, замерев в пяти метрах от меня — показал свою
красочность. Все белоснежное поле было усеяно, утыкано большими
кристаллами в божественный рост. А цветовая гамма менялась по
направлению к центральному камню. Огромному, синему монолиту, из
которого и доносился голос отца.
— Здесь все боги... мелкие божества и
слабые божки. Все — находится на последнем пристанище эры. А вот
здесь...
Невидимая сила самостоятельно
приблизила меня к краю, где красовалась лишь оболочка кристалла,
рядом с зелеными, небольшими камнями.
— Был ты.
— Почему я так близок к концу
острова?
— На момент своей смерти ты был одним
из самых слабых Высших. Если тебе будет проще, сын,
то...
Меня вновь сместило. Но оказался я с
другого краю, где были кристаллы еще меньше моего. Серые. Внутри
них что-то шевелилось, словно дымка. Билось об стенки и
поскуливало.
— Здесь самые слабые божки. Как ты
видишь, ты был не в их числе.
— И для чего ты мне это
показал?!
— А для того, Дионис, — остров
испарился перед глазами и появилась огромная, полупрозрачная голова
моего отца.
Его морщины, белые кудри, глубокие,
голубые глаза, были точно такими же, какими я их помнил.
— Раз человечество решило вернуть
тебя, а не других, так тому и быть. Не дай пропасть нашей семье,
пока ты на новой земле. Встречай и оберегай павших братьев и
сестер. Помогай им, и мы вернем себе свой Олимп.
Я попытался было открыть рот, но
что-то ударило меня прямо в грудь. Мышцы сжались. Сам я сжался,
и...
Яркий, небесный луч пронзил мое
сердце, унося меня куда-то вниз. До меня, пока я падал, доносился
голос отца. Но уже в несколько другом тоне.
— Запомни еще одну вещь, Дионис. Так
же, как пали боги, пали и титаны. Существа, имеющие общую с
человеком форму, не имеют костей и органом. Они черно пятно на
небесном небе, и они чрезвычайно опасны. Запомни, они тоже ищут
способ возродиться. Они ищут способ вернуть свое величие и вернуть
титанов. Они — твой главный враг. А теперь...
Он недоговорил. Его голос оборвался, а
следом, я очнулся.
***
Очевидно, божественная сила меня не
разорвала. Я явно чувствовал под спиной холодный кафель женского
туалета. Лицо — явно обжигали чьи-то слезы, а я любил, когда по мне
плачут и мечтают. А вот губы...
Ух. Обладательница пухлых губ целовала
меня. Плакала. Ее яблочный запах был приятен.