Как и сама невесомость.
Мое окаменелое тело попросту падало
куда-то вниз. Какой-то бескостной массой. Да и, если можно было
судить по внутреннему ощущению, организму было все равно,
разобьется он или нет. А что это значит?
Значит, так и нужно.
Предвкушая удар, я провел в состояние
полета несколько часов. Даже успел устать и попытался
задремать.
В момент, когда я понял, а с чего я
вообще должен желать спать, мое тело же разорвала божественная
сила, все вокруг изменилось. Небо стало светлее и оказалось, что я
не под облаками, а на них. Получилось встать,
оглядеться.
Повсюду была эта облачная пустыня. Не
единого намека на путеводитель и уж точно ни единого намека на
других богов. Иди же, людей.
По инерции зашагал вперед, словно
находился под наклоном. И долго-долго следовал этой инерции, пока
не остановился оттого, что ноги начали утопать в облаках. А это,
было плохим знаком.
Платформы Олимпа были сделаны из
прессованных облаков. И там, где ноги начинали проваливаться, были
дыры. Кто-то из богов в не углядел за своей территории, что сулило
паданием божества, а это...
Глобальное событие. Рождение
очередного героя и долгое восхождение обратно, на
небеса.
Сам такое я пережил три раза. И три
раза стал подобием царя или султана с огромным количеством личных
услужниц. Богатым гаремом и счастливой жизнью. Правда, во все эти
случаи я не восходил на Олимп. Отец сам меня забирал, чтобы не
позориться лишний раз.
Ругал меня. Говорил, что я неисправим,
но он же сам создал меня таким?
Зато, своими дарами я увеличил
численность населения небольшой страны. А они — победили в войне со
страусами... как там это племя называлось? Не помню...
— Дионис, о чем ты думаешь?
Вот чей-чей голос, а отцовский я узнаю
из миллиарда других. Начал мотать башкой в разные стороны, но увы,
Всевышнего так и не увидел.
Закричал. Взмолился отцу, но тот не
был намерен отвечать на мои вопросы. Он, ввиду своей мощи, попросту
был повсюду. Единственное, на что он ответил, это была
смерть.
— Нет. Мы — все живы, кроме Афины,
Айзека и Ареса. Они, к сожалению, так и не смогли принять новый для
себя мир.
Припоминая слова Петровича, я сложил
два плюс два и лишь покачал головой. Даже не догадываясь, насколько
отец близко.
Он сказал. Что может показать нас
всех. И меня в том числе.
Немного не понимая, что он имеет в
виду, согласился. Картина перед глазами мигом поменялась. Облака
разгладились, я замер, напрочь отбрасывая здравый смысл, глядя на
пропасть под ногами, но почти следом, появился небольшой, облачный
остров. Разноцветный, блестящий, я бы сказал.