В
Вятку прибыли под вечер. Часов в пять пополудни, если точнее. Петроградский вокзал
размерами воображение не поражал, но был аккуратен и даже, в какой-то степени -
элегантен. Этакий джентльмен в
шляпе-котелке и с тросточкой в эпицентре русской провинциальной жизни. Только
многочисленные имперские флаги, слегка портили впечатление. А еще, на перроне
играл оркестр. И не обычное – нечто армейское с медными, сияющими на солнце,
трубами и литаврами, а вполне себе академичный. И музыку было легко различить,
хоть и шумел вокзал знатно.
Солдаты подкатили красную дорожку прямо к ступеням вагона. Мне и
оставалось лишь ступить на нее, начав тем самым, череду праздничных мероприятий
в славном, древнем губернском городе.
Поселились
мы с Апанасом в гостинице «Стокгольм». Довольно необычно было встретить в
российской глубинке не что-нибудь «Европейское», или «Российское», а страноприимный
дом, названый в честь столицы Швеции. Загадка, впрочем, легко разгадывалась,
если знать, что организована гостиница была выходцем со Скандинавского
полуострова, господином Пуссетом. Сам он, правда, меня не дождался. Отошел в
мир иной, и в «Стокгольме» всем заправляла его супруга.
Длинный
двухэтажный корпус, где весь первый этаж занимали какие-то лавки и кондитерская,
а второй отводился под номера. Вполне приличные, как по мне. Во всяком случае,
ни клопов ни тараканов не обнаружилось, а постель была застелена свежайшим
белоснежным бельем.
У
поезда меня встречал сам губернатор лично. Он же и отвез нас со старым слугой в
«Стокгольм». Еще и извинялся полдороги, что не имеет никакой возможности
приютить бродячего премьер-министра в том здании на Владимировской, где
проживает сам с семьей. Объяснил это тем, что семья у него большая, домик в его
распоряжении совсем крохотный, а ведь нужно было еще часть помещений отвести
под рабочие.
Вяткинская
губерния хоть и числится в числе коренных, по плотности населения едва-едва
больше Томской. А по площади – как бы не раз в семь-восемь меньше. Соответственно,
и уездов – тоже меньше. Это у меня в Томске был целый отряд чиновников в
подчинении. Человек как бы не под сотню. А у Чарыкова – всего десяток, да еще
человека два-три – в младшей классности – в качестве порученцев. Как с таким
«аппаратом» контролировать работу гражданской администрации, я так не вполне
себе понимал.