- Расскажи хоть, как ты жил все это время? - не
выдержала я.
- Да как? Нормально. Из «России» уволился, потом
знакомые в «Билайн» пристроили.
- А... на личном фронте?
- Без перемен.
- То есть по-прежнему по три бабы одновременно? - не
выдержала я.
Корнилов только плечами пожал. Не человек, а птица,
так и машет крыльями.
- А у тебя? - спросил он. - Кстати, почему ты из
Сочи уехала? Я и не знал, пока открытку не получил.
А дело было так. После нашего с Мишкой развода
Герострат, вопреки ожиданиям, вовсе не кинулся в мои распростертые объятья.
Более того, он дал мне понять, что наши отношения несколько подзатянулись.
Агония была долгой. Я никак не могла принять отставку и продолжала колотить
лбом в закрытую дверь. Мне казалось, что если поговорить, объясниться, все еще
вернется. Я искала Герострату оправдания, подводила какую-то
психолого-философскую базу, на что-то надеялась. Но все было бесполезно. Нет,
пару раз мы еще оказались в постели, но это уже ровным счетом ничего не
значило.
При всем при том я никак не могла отделаться от
ощущения, что Герострат, одной рукой отталкивая меня, другой все же держит и не
отпускает. До него я не переживала еще ни одного разрыва с любимым человеком
(Увалов не в счет), но почему-то была четко уверена: все должно происходить
совсем не так. Ну не так ведет себя мужчина, когда женщина ему надоела и он
больше не хочет иметь с ней ничего общего.
Но и это было еще не все. Не прошло и месяца, как из
Москвы вернулся Эдуард. У того жизнь шла сплошным анекдотом. В свое время он
ушел от мамы к москвичке, а теперь - от нее снова к сочинке, которая приезжала
в Москву в командировку. Загвоздка была в том, что Эдуард жил в Москве на
птичьих правах, а у его новой дамы в Сочи своего жилья не было, только комната
в общежитии на двоих с пожилой мамой.
Пару раз Эдуард намекнул, что земля предков ждет
меня, но я сделала вид, будто не понимаю. Тогда он стал вежливо меня выживать,
создавая целый пакет всяких мелких хозяйственных неприятностей. Я сразу
смекнула, куда он клонит, но уступать не хотела. Мама к тому времени домучивала
второй питерский брак с Павлом Петровичем. Бабушка Света умерла, в ее квартире
жили тетя Катя с Валеркой. Короче, ехать мне было некуда.
Наконец Эдуард потерял терпение и пошел ва-банк.
Наверно, проблема вполне могла решиться мирно, но Эдуард мирно не хотел, а я с
детства была упертой и не терпела насилия. Возможно, со стороны это выглядело
захватом лубяной избушки, который произвела бедная лисичка, но в этой квартире,
на минуточку, я прожила двадцать лет. Не говоря уже о том, что мы с Мишкой
сделали из нее конфетку, насколько это возможно по отношению к двухкомнатной
хрущобе-распашонке на первом этаже.