Ох, блин, что я несу? Я же в бога не верю.
Какое я чмо. Ещё чмее, чем думал до этого.
Я столько раз слушал россказни деда про попаданцев, что тоже
сдвинулся разумом на этой почве...
Всё же, Господи, прошу тебя, пожалуйста...
Я жалок.
Если б всё начать с начала!
Если б только...
С этой мыслью я, заплаканный, как маленький, уснул.
Проснулся я от того, что меня гладили чьи-то огромные руки. А
потом нежный голос, знакомый и незнакомый одновременно,
произнёс:
– Вставай, Андрюшенька! Надо в садик идти! Зубки чисть,
одевайся, давай!
Я открыл глаза и увидел маму. Только не ту, с которой
разговаривал накануне, не ту, которую разочаровал и которая
десятками минут объясняла мне тот факт, что со мной говорить
бесполезно, а молодую. У неё были белые руки без морщин, объёмные
химические кудри под Пугачёву на природно рыжих волосах, и улыбка –
не жалобная старушачья, а искренняя, энергичная, полная оптимизма.
Огромные висячие серьги доставали почти до надставленных ватными
увеличителями плеч кокетливой блузки с большими воланами на
груди... Я помню эту ткань, я же ей стол на кухне вытирал совсем
недавно!
Или это мне приснилось?
На вид маме не было ещё и тридцати. А мне, выходит... Я оглядел
свои непривычно нежные руки странной формы, заметил, что наша
единственная жилая комната стала вдруг непривычно просторной, потом
обратил внимание, что лежу в детской кроватке, окружённой со всех
сторон деревянными рейками. Правда, я из неё уже вырос, поэтому в
противоположном от головы конце этой напоминающей звериную клетку
конструкции, часть палок была спилена и приделан кусок ДСП. Так что
мои ноги высовывались сантиметров на десять за границы этого
младенческого лежбища...
Но от этого было не легче.
Я, значит, ребёнок?..
Значит, бог, в которого я не верю, всё-таки типа услышал мою
типа молитву, так, что ли, получается?
Приколоться решил?!
В детских сад меня кинуть?!
Это что же, всё теперь с начала? Первый раз в первый класс?
Десять лет сидеть в школе?! Потом снова не спать ночей и зубрить,
поступая в ненужный мне институт?! Пересиливать стеснение, первый
раз подходя к девушке, а потом ругать себя последними словами после
отказа?!
Нет, нет, только не это!!!
Это, блин, злая шутка какая-то!!!
Бог, верни меня немедленно обратно!!!
От ужаса случившегося внутри у меня что-то переклинило, и я
неистово зарыдал: не просто заплакал слезами, как это случилось со
мной взрослым после смерти деда, а прямо-то истошно завопил. Более
того, от звука собственного рёва мне вдруг сделалось так жутко и
накатило такое чувство беспомощности и безнадёжности, что я стал
рыдать ещё сильнее.