Три «Яка» против шести «Эмилей» это чуть лучше, чем четыре
против восьми. «Мессера» кружили на высоте, выжидая. Советские
истребители набирали высоту, обходя стороной шестерку «юнкерсов»,
которые довернули к северу. Пикировщиков по радио предупредить не
могли, в их FUG-7* звучала «Дьявольская ария», но они явно видели
результат атаки тройки «Яков», и теперь уходили под защиту
«Эмилей».
- Трусы! – рассмеялся Иван. – Это вам не мирняк расстреливать!
Твари!
Его нагнала пара Агаркова. Выровняли скорость, посмотрели друг
на друга. Николай ткнул в сторону Ивана и показал большой палец,
затем указательный и средний, мол – хорошо сработал, два «мессера»
сбил. Видеть это Агарков не мог, значит сообщили с земли – это
хорошо. Еще один жест, круговой и три пальца - свалили три
бомбардировщика. Отрицательный жест с кривой миной на лице - этого
мало. Иван кивнул и хищно оскалился. Агарков показал вертикально
один палец, и ткнул в «Як» Соловьева, затем два, и на себя. Все
правильно - в том вражеском сборище надо работать в паре, плюс
свободный охотник. Если действовать согласованно и поддерживать
друг друга в бою, то есть шанс прорваться к пикировщикам. Они как
раз уже примериваются к штурмовке нашей обороны.
«Мессеры» были гораздо выше, но цель не они. Высоты для атаки
юнкерсов вполне достаточно. Те уже строили заход на наши позиции.
Пора! Тройка «Яков» начала пикирование. «Эмили», сопохватившись,
кинулись следом. «Поздно!» - усмехнулся Иван и запел:
- Вставай страна огромная, вставай на смертный бой! С фашистской
силой темною, с проклятою ордой!
«Ю-87» росли в прицеле. Преследующие «мессера» вдруг порскнули в
стороны, а стрелки с пикировщиков открыли бешенную стрельбу по
атакующим «Якам». Истребители поднырнули под трассы, и спикировали,
уйдя в мертвую зону – снизу-сзади, затем на подъеме, разойдясь по
фронту, открыли огонь по замыкающим.
- Не смеют крылья черные, над родиной летать, - пропел Иван.
Его трасса вспорола фюзеляж лаптежника от плоскостей к кабине –
не жилец. Уходя в вираж, заметил, как два других «Ю-87» начинают
дымить и валиться из строя. Остальные сбрасывать бомбы куда ни
попадя и разворачиваться.
- Гнилой фашистской нечисти, загоним пулю в лоб…
В конце виража, когда его «Як» обошел уцелевшие «юнкерсы», и
полез в набор высоты, на него вдруг свалилась четверка «Эмилей».
Один за одним. От трех атак он уклонился играючи – «мессеры» имели
слишком высокую скорость, достаточно нисходящей бочки с небольшим
курсовым отклонением. Но четвертый «Эмиль» при атаке оттянулся, и
выходило, что предыдущие немцы выложили комраду русского как на
блюдечке. Вираж не спас – левая плоскость превратилась в лохмотья,
"Як" тряхнуло, брызнул осколками прицел. Что-то острое и
раскаленное шибануло в ухо. Самолет вновь содрогнулся, двигатель
заскрежетал и вспыхнул. Иван попытался сдвинуть фонарь, но тот
заклинило. Счет жизни пошел на секунды