- Прыгай! Прыгай! - заорал он и заскрипел зубами – к атаке
присоединился одиночный «Эмиль», похоже из сбитой пары. И эта падла
вновь даёт очередь с большого расстояния. И вновь попадание в
выходящего из штопора «Яка». Мотор его задымил и встал. Самолет лег
на крыло и заскользил к земле.
- Тва-а-арь! – Иван довернул на одиночку. Ракурс был неудачный,
расстояние больше пятисот, но злость кипела, и надо было отомстить.
Соловьев дал упреждение и зажал гашетки. Плеть огненных росчерков
пронеслась перед «мессером» впереди и ниже, летчик подработал
педалями и ручкой, увидел попадания. Есть! Немец густо задымил,
затем вспышка, левая плоскость «Эмиля» отвалилась, и «мессер»
закувыркался к земле.
Восходящий вираж с креном, Соловьев смотрит вниз и видит купол
парашюта. Взгляд левей – нет, немец не выпрыгнул, кабина закрыта.
Под куполом Сашка!
- Живой! – радостно вопит Иван, но видит, как пара «Эмилей»
заходит на парашют. – Сука!
До пары «мессеров» далеко. Очередь с упреждением – толку нет,
снайперски попасть на таком расстоянии – редкость, но немец же
попал два раза подряд, и ему повезло. Падая на пересекающихся
курсах, и сжав до боли зубы, Соловьев давал короткие очереди с
упреждением, и матерился – он не успевал. Немцы открыли огонь.
Соловьев увидел, как от фигурки под парашютом брызнуло красным. Оба
«Эмиля» разворотом ушли под «Яка».
- Су-уки-и-и! – проорал Иван, закладывая нисходящий разворот, но
сразу понял – отомстить не успеет, немцы дали форсаж и уже
далеко.
Вдруг голова вспухла. Сознание будто проскользнуло сквозь
триплексы и расширилось, охватывая окружающее пространство.
Соловьев увидел сразу все. Девятка «карандашей» - двухмоторные
узкофюзеляжные «Доронье-17» километром ниже – они шли
пересекающимся курсом. Чуть дальше шесть «Ю-87» плывут уступом.
Наверху четверка «Эмилей» непрерывно атакует Агаркова с ведомым.
Живы, курилки! И пара «мессеров», набравших высоту и начавшие
строить атаку на него.
Выступила холодная испарина – сознание как бы раздвоилось. У
одной состояние ступора, у второй жгучий интерес, будто он оказался
в кабине «Яка» в первый раз. И что-то чужое внутри, бубнящее и
давящее, словно он в кабине не один. Иван даже осмотрел кабину. И
тут в какие-то мгновения в сознании пронеслось такое!..
Осознание долгой войны, череды отступлений, долгих и кровавых
боев, радость Победы и…