Отец
грозил драконовскими мерами, а незнакомец пытался его
успокоить.»
На этом текст обрывался, а
продолжения у меня не было. Снимал не по порядку, просто на пробу,
поэтому теперь приходилось довольствоваться тем что есть.
Перешел к следующему снимку.
«После
смерти мамы отец совсем замкнулся в себе. Если раньше он ещё хоть
иногда улыбался, то теперь только хмурился, а если его как-то
пытались развеселить, поднимался, и уходил на
улицу.
Вот,
например, вчера к нам в гости приехали Ломакины, и завели разговор
о предстоящем отдыхе, так он послушал немного, а потом просто
развернулся и ушёл к себе в комнату.
Хорошо
ещё что люди они адекватные, и я смогла объяснить причину его
такого поведения, но что станет когда меня рядом не
будет?»
Этот кусок был совсем коротким, вся
страница в кадр не попала, поэтому ничего путного не дала.
Пролистнул дальше.
«Отец
совсем плох. Не хочется об этом думать, но, возможно, скоро
придётся заняться похоронами.
Несколько дней он уже не встаёт, почти не ест и
никого не узнаёт. Врачи говорят что шанс есть, но я в это не верю,
предчувствия редко обманывают меня.
Аркашу
к нему не пускаю, мал ещё, но он постоянно спрашивает где папа.
Врать не хочу, поэтому приходится переводить разговор на другую
тему.
Вчера
снова приходил этот мужчина, с трудом смогла выпроводить его,
пришлось даже пригрозить полицией.
Мои
слова о том что отец никого не узнает, ничего не понимает и вообще
при смерти, не произвели на него никакого впечатления. Он словно не
слышал меня и всё время твердил о каком-то долге.
Отца
похоронили рядом с мамой. Я долго не знала как сказать Аркаше, но
когда всё же решилась, он воспринял эту новость
спокойно.Молча выслушал,
посидел немного со мной, потом поднялся и ушёл к себе в
комнату.»
Чем больше
я читал, тем острее сожалел о пропаже. Возможно в этом маленьком
блокнотике были ответы на многие интересующие меня вопросы. Ну что
стоило сунуть его в карман?
— Вот,
распишитесь. — закончив осмотр, подпоручик сдвинул со стола
наваленный хлам, положил раскрытую папку, и протянул мне
ручку.
Бегло
пробежавшись по протоколу осмотра, я задумался, и едва не
расписался своей старой, привычной росписью.
— Фамилия,
имя, отчество... — поторопил полицейский, сам того не желая, спас
меня от неприятного конфуза.
Филатов...
Аркадий... Афанасьевич... — старательно нацарапал я, и протянул
ручку хозяину.