– Спасибо, Венди! Жди меня, и Лейле, себя в обиду не давай!
– Я ей нравлюсь, она хорошая, просто не показывает этого, –
беззаботно улыбнулась девочка.
– Ага, хорошая, когда спит зубами к стенке, – хмыкнул я.
– Вот, это тебе поможет в трудную минуту.
Она протянула мне огромный медвежий коготь и, спрыгнув с моих
рук, убежала. Мне хотелось тут же выбросить эту мерзкую штуку, но
я, пересилив себя, спрятал коготь в карман.
– Должно быть, жалеешь, что я не убил эту настырную девчонку,
когда была такая возможность, – усмехнулся Леон.
– Плохо ты меня знаешь, волк, поехали, – буркнул я, пришпорив
своего чудесного гнедого коня.
Истекая потом под палящим солнцем, мы двигались по равнине на
Север. В горле было сухо, как в пустыне, глаза слезились, голову
напекло, очень не хватало широкополой ковбойской шляпы. Вопреки
тому, что мне было, что поспрашивать у Леона, ехали, молча, я все
время прикладывался к фляжке с водой, но не пил, а просто смачивал
губы.
Хорошо, что хоть тряска на гнедом почти не ощущалась. Мое
измученное, не успевшее восстановиться после прошлых приключений,
тело просто спало в седле, еще бы не жара, да тревожные мысли, так
вообще можно было жить в кайф.
Но и проблема жары вскоре решилась. Вдалеке показался лес, мы с
Леоном, не сговариваясь, ускорились, спеша спрятаться под сенью
деревьев. Вскоре нас захлестнул азарт, и мы погнали коней уже
наперегонки.
Мой конь двигался легко и плавно, едва касаясь земли, будто и не
конь вовсе, а мягколапая пантера, однако я все равно умудрялся
болтаться в седле, как говно в проруби.
Серенькая кобылка Леона тоже была довольно резвой, а сам волк, в
отличие от меня, умелым наездником. Казалось, он слился с лошадью в
одно целое. И несся ровно и стремительно, точно серая волна по
полю.
Какое-то время мы шли ноздря в ноздрю. Потом мой гнедой сердито
фыркнул и дал жару. Понес так, что мне пришлось вцепиться в седло,
всеми фибрами, чтобы не вылететь из него, сломав себе шею.
Мы стремительно пошли на опережение, пока серая волна не
осталась позади. Однако за моей спиной продолжал раздаваться
упрямый топот копыт.
Лес быстро приближался, однако и волк не отставал. Сердце билось
в висках. Еще немного и волк бы меня сцапал, как в детстве, когда
мама настоятельно просила не ложиться на бочок. Гнедой, словно
почувствовав мою совершенно иррациональную, поднятую из глубины
веков, панику, еще поднажал, и мы ворвались в лес.