Купец первой гильдии - страница 4

Тот с самодовольным видом, присвистнул и уже по-дружески  хлопнув Володьку по плечу весело сказал:                          -Пойдём приятель я тебе теперь свои "апартаменты" покажу!                                                                                Володька от такого "неожиданного предложения", на минуту лишился дара речи. Через некоторое время вернув себе частично самообладание, он заикаясь от страха и волнения проговорил:                                                                           -К-к-как это к т-т-тебе? П-ппрямо в этот д-ддом что ли?- указывая кивком головы в направлении "проклятого дома" спросил Володька. На что рыжий утвердительно закивал головой и схватив Володьку за руку, куда-то его потащил. Володька опомнился только тогда, когда они уже лезли на крышу злополучного дома, через соседний дом. Отступать куда-либо было уже поздно, да и Володька был не в силах это сделать, слабость охватило все его нутро, как только он осознал, что ему предстоит побывать внутри этого самого мрачного дома. Оказывается, что попасть внутрь в заколоченного дома, было возможно только через его чердак. Об этом лазе знал только Федька, да ещё несколько ребят из его ватаги. Вот теперь и Володька прикоснулся к этой тайне, но это было ему очевидно не радость, так как всю дорогу, он норовил повернуть и пойти в обратную сторону и каждый раз с возгласом:" Ты куда пошёл?! Не туда!"- его разворачивал Федька. И вот когда ребята оказались с начала на крыше, а потом и на чердаке нужного им дома, Володька остановился и широко раскрытыми глазами глядя на Федьку внезапно спросил:                                                -А как же проклятие? Пожары, потопы, болезни и прочие напасти? Ты не боишься?!Федька задумчиво поковырял пальцем в носу, как будто выковыривая оттуда нужную мысль сказал:                                                                              -А-ааа проклятие... болезни... пожар.., ну знаешь...-и не находя нужных слов, вдруг резанул, -да врут все наверное!!! Бабы базарные! -и нырнул в какую-то нишу ведущую с чердака на второй этаж дома. Изумленный таким ответом своего нового приятеля, Володька еще чуть постоял, после чего в недоумении почесал затылок и пробурчав что-то нечленораздельное последовал вниз за Федькой. Внутри дома, ребята пробыли довольно долго. Рыжий успел за это время показать Володьке каждую комнату, в каждый уголок успели заглянуть ребята. Ничего странного или удивительного им найти так и не удалось. Дом, как дом. Несколько комнат, в некоторых ещё кой-какая мебель осталось от прошлых хозяев, Федька даже один диван обнаружил, который и использовал в качестве кровати по ночам, когда оставался в доме на ночевку. А в ванной комнате, что находилась на втором этаже, из крана, если его открыть, бежала прозрачная прохладная вода! В общем после грязного и вонючего крысиного подвала, эти "бесхозные апартаменты" каковыми их считал Федька, показались ему раем на земле. Да что там говорить, если за все то долгое время которое ему пришлось прожить на улице, скитаясь по подворотням, подвалам и приютам, ему только в этом доме удалось как следует помыться, причесаться, да вообще привести себя в более менее нормальный человеческий вид. Конечно летом каждого года, Федька купался в речке или даже в море, чуть ли не каждый день, но это было только летом, все же остальное время в году, ему негде было "попарить" свои молодые косточки. Федька был очень доволен тем, что ему удалось найти себе такое, пусть и огромное, но от этого не менее уютное жилище. С важным видом и не без некоторого удовольствия Федька расхаживал под ручку с Володькой и демонстрировал тому все новые и новые комнаты( а их, стоит заметить было не мало в доме). Хотя он и был всего двух этажей, в отличие от своих многоэтажных гигантов-соседей и с снаружи казался небольшим, внутри его было не мало комнат, как жилых так и разных кладовых. Даже была одна мастерская, в которой видимо раньше хозяева держали инструмент. Теперь там на гвоздях, где по видимому ранее располагались топоры, пилы, стамески и рубанки, теперь весели лишь обрывки веревок, какие-то шнурки и разное непонятное тряпье, а пол в ней был весь усыпан деревянными и металлическим опилками и стружками. Единственным "бельмом на глазу" во всем этом "великолепии" был первый этаж. Мало того, что там не сохранилось ни единого предмета интерьера, но и царил полнейший беспорядок, видимо оставленный циркачами, поспешно покинувших этот, ставший несчастливым для них, как и дали многих других, "проклятый дом". Пол на всем первом этаже, примерно по щиколотку утопал в грязи ,тряпье в каких-то непонятных и всевозможных форм и размерах склянках и пузырьках. Невеселую картину эту дополняли также обугленные обои на стенах и гамма всевозможных неприятных и резких запахов. Начиная от едкого запаха гари, неизбежного запаха после пожара и заканчивая затхлыми запахами сырости, плесени и гнили, которые были неизбежным спутниками всевозможных водных катаклизмов. С кислыми лицами послонявшись, некоторое время без дела, по комнатам первого этажа, ребята удалились наверх. Там заняв, удобную позицию для наблюдения на подоконнике  большого окна выходящего на улицу, они продолжили своё знакомство, рассказывая друг другу разные случаи из своей жизни. За разговорами, Володька и не заметил как быстро пролетело время и на город опустились сумерки. В окнах домов окружавших их со всех сторон один за другим стали зажигаться огни. Только тогда лишь спохватился Володька, что он не только, не у себя дома, а и вообще не имеет понятия, где его дом. То есть, дом-то он как раз свой запомнил, а вот в новой квартире своей он не только не раза ещё не бывал, но даже номера ее не знал. Ситуация осложнялась ещё и тем обстоятельством, что он просто напросто сбежал из под носа у своих родителей и там его, если он все таки найдёт свою квартиру, ждал тяжёлый разговор, а может быть и порядочная трепка. Поэтому чувства у него было двояким. С одной стороны он успел соскучится по родителям и чувствовал некоторое угрызение совести за то, что так бессовестно сбежал от них у них же на глазах. Ну а с другой стороны ему было неприятно осознание неизбежности неприятного объяснения с родителями. Ко всему прочему, о себе дал знать тот факт, что Володька наспех позавтракав ещё до отъезда с Путиловского, целый день ничего не ел и сейчас его желудок слегка "подводило". Таким образом, время от времени напоминал о себе голод. Искоса посмотрев на Федьку, который что-то ему весело рассказывал, Володька понял, что покушать здесь ему вряд ли предложат, так как "хозяин" и сам был бы рад, если бы ему кто-то предложил отужинать. Дождавшись, когда Федька замолчал, Володька встал с подоконника, потянулся растягивая, "засидевшиеся" мышцы и зевнув во весь рот, сказал:                                                                     -Ладно, Федька хорошо тут у тебя. Ну что-то я засиделся... дома наверно отцу помощь моя нужна... э-э-ээ... по торговым делам, да и матка наверное места себе не находит. Я же даже в квартиру ещё не захаживал, ждал пока там все в порядок приведут. Сейчас там наверное уже все на своих местах стоит. Пойду проверю, а то ты знаешь не люблю я беспорядок, хочу что бы все прилежно было... на своих местах, а без меня могут напутать что-нибудь.                              Распрощавшись со своим новым приятелем, Володька пулей вылетел на чердак и спустя минуту уже мчался по улице, направляясь к своему новому дому. Зайдя в подъезд, Володька стал подниматься по лестнице мучительно пытаясь вспомнить номер квартиры, которую с утра повторял отец и которую он так легкомысленно пропустил мимо ушей. Не успел он подняться и на второй этаж, как где-то наверху в замочной скважине звякнул ключ и в полной тишине загромыхал замок и скрипнула открывающаяся дверь. Повинуясь какому-то внутреннему влечению, Володька поспешил именно на этот звук. "Взлетев" по ступеням лестницы на пятый этаж, Володька в полутьме не заметив, чуть было не столкнулся лоб в лоб с матерью. Оказалось, что мать больше трёх последних часов дежурила у окна, высматривая, не появится ли Вовка, где-нибудь на горизонте. И вот наконец дождавшись его и увидев как он заскочил в подъезд, мать вышла ему на встречу, открыла дверь и ждала его появления. Строгое лицо матери, смягчилось сразу как только Володька обнял ее. Он волнуясь что не успеет всего сказать, что его вообще не станут слушать, быстро заговорил:           -Мамочка, милая ты зря волнуешься, со мной все хорошо... Прости меня пожалуйста мамуля! Я...я..я.. познакомился с одним пареньком... представляешь мам он беспризорник и сирота... Представляешь мам, у него совсем нет ни отца, ни матери, ни даже бабушки с теткой! Мне его очень жалко, он живёт тут неподалеку в заброшенном доме...                              На минуту Володька представил себя на Федькином месте и слёзы брызнули у него из глаз. Ему вдруг стало нестерпимо жаль и себя и Федьку -беспризорника и маму, которая волновалась все это время, ждала его и не ложилась спать. И вообще всех на свете стало жалко Володьке и даже тетку с пирожками, над которой он ещё с утра смеялся, пожалел Володька. Мать ласково гладила его по голове, её ладонь легко скользила по непослушным Володькиным кудрям. Она тихим успокоительным и слегка укоризненным голосом говорила:                                                                 -Вова, ну нельзя же так в самом деле... Сбежать, не успев приехать... В незнакомом районе, на новом месте... Мы с ног сбились, где ты? С кем ты? Мы волнуемся, места себе не находим, а ты... Ну ты же не маленький, ты же уже достаточно взрослый что бы понимать это. Ну скажи мне, зачем ты так с нами?- и она посмотрел в заплаканное Володькино лицо, прямо ему в глаза. Дрожащим голосом, Володька глубоко раскаиваясь в своём поступке произнёс:                                   -Простите меня, я больше никогда-никогда так не сделаю. Я люблю тебя мама, и папу люблю и сестренку люблю! Я вас всех люблю!                                                                                                                                                              Мама улыбнулась и поцеловала Володьку в лоб, после чего обняла его и тихо зашептала ему на ухо:                                -Ну все, теперь я верю, что ты будешь хорошим мальчиком. А теперь тихо, что бы не разбудить отца иди в дом, умойся и приходи на кухню, я тебя покормлю. Володька радостный от того, что смог все объяснить матери, хотя ровным счётом почти ничего не сказал, нырнул в открытую дверь квартиры и пробираясь на ощупь, направился как мотылёк, прямо на свет. К слову сказать свет горел на кухне, там же была и раковина, в которой Володька старательно вымыл руки и даже уши с шеей, пока мать в это время разогревала ему еду. Чуть позже, когда Володька с явным удовольствием поглощал, то что приготовила ему мать, а она сидела напротив и наблюдала с каким аппетитом он это делал, он вдруг вспомнил, что ещё утром пообещал родителям весь день сидеть с маленькой сестренкой, пока те будут заниматься установкой мебели и разборкой вещей в новой квартире. Осознав, теперь наконец свою вину полностью, а самое главное её масштабы, он с замиранием сердца огляделся по сторонам. Но вроде бы все, или почти все вещи были разобраны и стояли на своих местах, как на прошлой квартире, и от сердца у него немного отлегло, но ненадолго. Потому что, мама, как будто читая его мысли, с некоторым волнением отразившемся на её лице вдруг сказала:                                            -Ну и достанется же тебе завтра от отца. Ох и зол он на тебя. Ты что ему обещал, а? А сам пропал, не понятно куда на целый день.                                                                                                                                                                   От такого неожиданного поворота у Володьки отвисла челюсть:                                                                                       -Ма, ну я же тебе говорил... я же тебе объяснял, Федька... дом...проклятие...                                                                  -Ну это мне уже не интересно,- перебила его мать,- это ты завтра утром отцу расскажешь, а сейчас бегом спать. Кровати, мы ещё не успели разобрать. Так что я постелила тебе в твоей спальне на сундуке, сегодня поспишь на нем, а завтра отец уж поставит кровать. Ну пойдём,- мать взяла Володьку за руку и повела в спальню, которую определили как Володькину комнату. По дороге Володька, хотел ещё что-то сказать маме, попытаться как-то ещё оправдаться, но сообразил, что мама на него не сердиться, а сердиться отец. И это перед ним ему придётся завтра оправдываться, держа ответ за свой сегодняшний сумасшедший поступок. Володька слегка поник, но оказавшись в кровати, под тёплым одеялом махнул на все рукой и подбодрив сам себя народной мудростью: "Утро вечера мудренее!", моментально провалился в глубокий и здоровый мальчишеский сон. Ну а утро, как и следовало ожидать, выдалось весьма хмурым для Володьки, причём во всех отношениях. Во-первых, не успел Володька как следует проснуться и умыться и одеться, как к нему в комнату вошёл отец. Вид его не предвещал для Володьки ничего хорошего. Был понедельник и отец торопился на работу, до которой теперь ему было добираться добрых пятьдесят минут и это если удачно подойдёт вовремя нужный номер трамвая. Но не смотря на этот дефицит своего времени, отец нахмурил брови и сказал как обрезал:                      -Ну что проснулся ходок? А теперь бегом в кухню, у меня к тебе разговор серьёзный, вот за завтраком и потолкуем!         Володька съежился под суровым отцовским взором и когда тот развернувшись ушёл, видимо на кухню, Володьки отчего-то стало не по себе от слов "серьёзный разговор". Но не рискуя более сердить отца лишним ожиданием его - Володькиной персоны, он поплёлся  следом за ним с видом провинившейся собаки. На кухне уже все было готово и стол был накрыт для них обоих, заботливой материнской рукой. Но как только Володька с отцом сели за стол, то мама, пожелав им приятного аппетита, не осталась как это раньше бывало, вместе с ними на кухне, а просто деликатно вышла, дав возможность двум мужчинам изъясниться. При виде покидающей кухню матери, у Володьки все внутри оборвалось. Растаяла как дым его последняя надежда на материнскую защиту и он остался один на один с отцом перед которым должен сам теперь держать ответ за свою вчерашнюю безобразную  выходку. Продолжая ковырять вилкой в своей тарелке, отец скосил глаза на Володьку и спросил:                                                                                                          -Ну что молчишь? Ничего не хочешь мне сказать?                                                                                                             Эти слова вывели Володьку из ступора и он живо заговорил:                                                                                          -Хочу, конечно хочу!- живо начал он,- папа, я хочу извиниться за вчерашнее, я уже маме говорил что никогда-никогда так больше не поступлю!                                                                                                                                                 -"Маме говорил!" - передразнил его отец,- да ты знаешь как она волновалась за тебя паршивца? Места себе не находили, извелась вся и меня извела: "Где же Вова? Куда он убежал? Где мой Володенька?"- уже передразнивая жену говорил отец.                                                                                                                                                                               -Ты вот что,- вдруг серьёзным тоном сказал отец,- если ещё раз вздумаешь такую штуку учинить, или ей подобную, то лучше домой не приходи. Не приходи вообще. Живи тогда беспризорником, раз ты мать не жалеешь и вообще никого не жалеешь и не любишь.                                                                                                                                                     -Что ты папа я люблю вас с мамой сильнее жизни,- с этими словами Володька бросился на шею к отцу. Отец не противился этим объятиям, но сказал следующее:                                                                                                            -А я вот не верю твоим словам. Вот ты мне давеча что обещал? А?- и не дожидаясь Володькиного ответа продолжил, -обещал что побудешь, позанимаешься с сестрой. Поиграешь с ней, пока мы с мамой вещи разбирать будем, а сам удрал непонятно куда и не понятно почему. Ну ладно, ладно тебе,- отец оторвал от себя Володьку,- хватит обниматься.               Отец никогда не мог переносить затянувшихся нежностей и всегда прерывал их когда считал достаточным их проявление.