— На что там смотреть? На его кривую физиономию?
Зоя промолчала и что-то в этом молчании показалось Тае странным. Она даже улыбаться перестала, ее прежняя радость сошла на нет за считанные секунды. Тая прищурилась, точно хитрая кошка, и ударила вопросом:
— Зи, мне сейчас не показалось из-за выпитого шампанского? Потому что я подумала, что ты… скажи честно: ты запала на Эриха, мать его, фон Регенсберга? — увидев ответ на лице сестры, Тая схватилась за голову и запричитала: — Зи, когда ты успела?! Ох, как же это плохо! Это очень, очень, очень плохо!
Зоя пожала плечами, не видя смысла отрицать очевидное. Уж кому-кому, а ей симпатия не помешает сделать дело. Она легко разделяла личное и рабочее, поэтому ее странное влечение к непривлекательному и малолетнему Эриху препятствием не станет. Может, даже наоборот.
— Не волнуйся, я не собираюсь все испортить, — заверила она.
— О, я не об этом волнуюсь.
— А о чем?
— Если он тебе понравился, да еще так быстро, вывод очевиден: с Эрихом фон Регенсбергом что-то сильно не так. Ты еще ни разу не западала на кого-то нормального, поэтому считай, на руках у нас неопровержимый факт: Эрих – мерзкий мудень. Или извращенец. Или людьми торгует. Или все сразу. Боже мой, во что мы впутались, даже ничего толком не предприняв…
— Не драматизируй, — осадила сестру Зоя.
— О, да мне и не надо… вот увидишь, Зи, вот увидишь, прямо сейчас я права. Эрих фон Регенсберг – зло во плоти… — Тая тяжело сглотнула и осмотрелась: вокруг собрались люди, скоро начнется фуршет для гостей с обязательным присутствием звезды дня. Завидев стол с напитками, Тая сказала: — Мне надо выпить. Не смотри так осуждающе, я и без того много дней подряд живу с ощущением надвигающейся беды, а прямо сейчас ты на меня лавину целую сбросила! И не снежную, а… какашечную, блин! Да еще и с неожиданной стороны!
Зоя не стала повторять, что сестра драматизирует.
Привыкла, что для многих людей это жизненно необходимо, так они переживают эмоции – причитая, воображая немыслимые беды или орошая местность горючими слезами. Тая справится и поймет, что ее страхи напрасны.
Ведь что страшного может быть с Эрихом?
Кроме того, что он редкостный козел, разумеется – это очевидный факт. Парень еще зелен, ему всего двадцать один год. Несколько лет он весь в гонках, на виду у целого мира, половину детства провел в больницах, а следующую половину восстанавливался. И тоже всегда на виду. А еще он не самый одаренный мыслитель, несмотря на необыкновенные гены фон Регенсберга – видела Зоя информацию о его учебных успехах и они, мягко говоря, не впечатляют.