А вообще досадно. Я-то думал, меня чуть ли не пытать будут,
пытаясь узнать расположение мясных сокровищ, которые вот-вот начнут
гнить, но складывается впечатление, что никому эти тела и даром
никому не нужны.
Ладно. Обойдусь своими силами. Раздербаню тушу по кускам и
перевезу в город.
Только теперь нужно озаботиться транспортом и артефактом, без
которого я тело не разделаю. Есть специальный нож, который можно
использовать лишь на мертвых телах, зато режет он их с легкостью:
хоть чешую, хоть толстую кожу. Благо, время у меня пока есть.
Как бы странно это ни прозвучало, но после смерти тело какое-то
время продолжает жить. После остановки сердца кровь перестает
циркулировать по телу, а потому кислород, участвующий во всех
жизненно важных процессах, больше не поступает к тканям. В этот
момент, практически сразу после смерти, клетки начинают испытывать
кислородное голодание, запускается процесс автолиза —
самопереваривания, которое сначала запускается в печени, а потом и
в других органах. Клетки и ткани под действием собственных
ферментов начинают растворяться, структурные молекулы разрушаются.
Но до того, как тело демонической обезьяны начнет гнить, должно
пройти порядка двадцати часов — к этому времени бактерии доберутся
до печени, а на распространение по всему телу у них уйдет чуть
более двух суток, после чего начнется распад тканей по всему телу.
По крайней мере, у людей так и происходит, и не вижу причины,
почему у схожего организма что-то должно пойти иначе. Печенью,
правда, придется пожертвовать — слишком быстро разлагается, зато
остальное, если успею дотащить это «остальное» до города, пойдет на
продажу.
Я снова пошел на рынок, только по пути завернул в лавку ювелира,
где обменял украшения родителей Кабала на серебро. Вышло тринадцать
серебрушек. Ощутил, как меня царапнула тоска, когда драгоценности
уходили из рук, но эмоция была будто выцветшей, чужой. Отголоском
тоски.
Прости, Кабал. Мертвых нужно отпускать. И твоих родителей, и
тебя.
— Мне нужен артефакт для разделки демонических животных, —
сказал я, когда по оживленному рынку добрался до нужного мне
прилавка.
— А оплатить сумеешь? Ходят слухи, что мамка с папкой больше не
в состоянии тебя обеспечивать, — хохотнул незнакомый мне урод,
который меня, похоже, знал очень хорошо.