— Ладно, давай, — согласился я, и в тот же миг одна из стен
торгового дома превратилась в громадный список из светящихся букв.
На стене все не поместилось, и бегунок на полосе прокрутки оказался
размером с точку.
— Всего — девять с половиной миллионов существ, — подметил
торгаш, хотя я и без него это понял. 9509238 существ, если точнее.
Последние две цифры ежесекундно сменяли друг друга — видимо,
система теряла своих пользователей и обретала новых.
И я — на 9508382 месте. В тысяче позиций от края. И девять с
половиной миллионов существ меня обошли. И это с вызванным, мать
его, демоном и подчиненным зверем.
— На первые места вообще лучше не смотри, — посоветовал
торговец. — Там такие существа, которые могут щелчком пальцев миры
в пыль стирать. И такими нам не стать, наверное, никогда. Хоть
система и создавалась для того, чтобы уравнять шансы всех, достичь
середины списка — это вообще нечто невероятное. Наш патриарх,
который и основал торговый дом Уайлс-Мирв, находится на
четырехмиллионном месте. Ну, примерно. И даже так его невозможно
убить, подчинить...
— Если, конечно, этим не займется существо из первой тысячи? —
предположил я. И, судя по тому, как вильнул взгляд торговца,
оказался прав. Только он предпочел не ответить на этот вопрос, а
подытожить разговор.
— В общем, если ты когда-нибудь достигнешь восьмого миллиона,
можешь больше не бояться существ этого мира, ничего они тебе не
сделают. Мы с тобой сейчас находимся на самой периферии обитаемых
планет и планов, тут нет никого достаточно сильного. Пожалуй, даже
в ваших окрестных мирах — Геенне, Аду и прочих смежных с вашим
планах, нет никого, кто сможет составить тебе конкуренцию.
Картина мира, которую обрисовал мне торговец, была столь
обширной, что я пребывал в легком диссонансе. Как человек,
проживший сорок лет в деревне, который попал в какой-нибудь
московский торговый центр размером с несколько стадионов.
— Погоди, — зародилось у меня подозрение. — А какие ранги у
людей, которые находятся на восьмом миллионе рейтинга?
— Ну, там не только и не столько люди, если тебе интересно, —
улыбнулся карлик. — А по поводу твоего вопроса — они уже вышли за
всевозможные ранги. Там уже иные критерии развития, для которых
ранги — несущественны. Эти люди скорее питаются верой, вниманием,
знаменитостью, известностью... — карлик поморщился, пощелкал
пальцами и признался. — В вашем языке даже такого слова нет. В
общем, представь, что самый обыкновенный крестьянин — это единичка.
Он не совершал никаких значимых поступков в жизни, его знает лишь
родное село. К нему прислушивается сын, жена и дочь, но авторитета
он особого не заимел. В общем, известностью не обладает. И у него
есть сын, который вырос, пробудился в ранге ученика, решил вступить
в войско какого-нибудь барона, и в очередной баронской грызне
удачным броском дротика убил вражеского командира, чем сыграл
решающую роль в сражении. Его славят, к нему относятся не как к
обычному человеку, а как к человеку, за спиной которого стоит
поступок. Это уже другой уровень. Все еще близкий к единичке, но
уже чуть выше. Может, не умрет в битве, в которой мог бы, или будет
капельку удачливее. Но не выживет под ударом заклинания Армагеддона
потому, что его будет хранить вера целого мира и его сущность
попросту отринет смерть. На направленных на него самострелах не
будет рваться стальная тетива, кружки с ядом, которые решат вручить
ему, не будут лопаться, и так далее. Правда, яд практически
бессилен против существа начиная с ранга рыцаря, но я его в
качестве примера привел. А так ранги становятся несущественны,
когда за твоими плечами целый мир, а лучше — несколько миров, где
тебя ЗНАЮТ и славят. Где ты обрел известность, как герой, спас одно
королевство от другого...