Схватив Туран за руку, Мейлишах
направилась из покоев Айки-султан в свои. Она была обязана
поговорить с сестрой, но та продолжала плакать. Внутри Мейлишах все
огнем горело, она не могла поверить в то, что ее мать могла поднять
на нее руку. Это был первый раз, когда Нурбахар-султан позволила
себе подобное, но раз это произошло однажды, то последует и
следующий раз.
— Прекрати, Туран! Ничего же не
произошло. – Проговорила Мейлишах, как вдруг увидела Ибрагима,
который направлялся к лестнице. — Прости, Туран...
— Что?
— Ибрагим-паша! – и вновь на лице
Мейлишах появилась улыбка, будто бы ничего и не случилось в покоях
Айки-султан.
***
Мустафа надеялся, что усталость
пройдет, как только он переступит порог хаммама. День выдался
слишком сложным. Совет отказывался принимать любые его предложения,
Ибрагим-паша главенствовал над всеми и то ли его боялись, то ли в
самом деле уважали настолько, что готовы были соглашаться только с
ним. Опустившись на скамью, он поправил ткань прикрывающую важные
части тела и прикрыл глаза. Усталость не проходила, лишь сильнее
навалилась на него. Настолько, что ему хотелось кричать от
беспомощности. Будучи у тетушки во дворце, он не ценил тех дней,
тратя их на мелкие и ненужные дела и на вино. Он бы не отказался от
пары глотков и сейчас, но за такие происки его могли лишить
головы.
«Все во дворце сводится к этому!
Если что-то не по воле падишаха, то виновному не сносить головы!
Султан Осман не такой, это наш отец отдавал приказы о казни всем
неверным, а Осман... я не знаю, каким он стал. В последний мой
визит во дворец я даже не виделась с ним» – говорила Лале-султан
перед тем, как Мустафа покинул родные стены и отправился туда, где
прошло его детство.
Все зависело только от слов и
действий Мустафы. Он должен был стать лучше. Он должен был доказать
всем, что может быть лучше.
Тяжело выдохнув, Мустафа взглянул на
свежие фрукты, которые поставили специально для него, чтобы он
отдохнул и насладился вечером. Но как можно было насладиться без
вина? Как можно было отдохнуть, не вкусив того, о чем были его
мысли каждый вечер со дня, как он приехал во дворец. Мустафа
понимал, что ходил по лезвию. Лишь один глоток вина отделял его от
казни, но ему хотелось. Безумно. Беспрестанно. Ударив кулаком по
скамье рядом, он покачал головой и поднялся, собираясь позвать
евнуха, чтобы тот все же принес ему вина, но двери
распахнулись.