«Женщина должна жить не ради
кого-то, а ради своих детей. Твоя мать шла наперекор моим словам, и
хоть это было неправильно с ее стороны, но она защищала тебя. Я
видел, как она не спала ночами, когда тебе нездоровилось, видел,
как она радовалась твоим достижениям... Она – настоящая мать! Если
женщина не любит своих детей – она недостойна их! Понимаешь,
сынок?» – покойный султан Ибрахим подготовил Османа ко всему, но
стоило ли пользоваться его советами теперь? Повелитель тяжело
выдохнул и протянул первый кусок Айке-султан, отчего она удивленно
взглянула на него, приняла дар и чуть улыбнулась. Но эта улыбка
была наполнена грустью. Взгляды Нурбахар и Гюлершах в этот момент
были прикованы к довольной Мейлишах. Казалось, будто это она
заставляла Повелителя перейти на сторону шахзаде Мурада, но это
было больше проявлением слабости со стороны Османа, чем виной его
дочери. Чувства владели им в тот момент, и он не смог противиться.
Султан не должен поддаваться чувствам, этому тоже учил Великий
Ибрахим Хан.
— Повелитель... – тихий голос
Мустафы заставил Османа бросить на него взгляд. — Мы с
Ибрагимом-пашой решили, что стоит усилить кавалерию. Многие
противники не устоят напору кавалерии, за которой последуют
янычары. Что скажете?
— Хм... – протянул султан, потирая
длинную бороду с проседями.
— Это же неправильно. – Голос
Мейлишах заставил Мустафу чуть вздрогнуть, уловив знакомые нотки в
ее голосе, и обернуться.
Султан внимательно следил за
дочерью, которая чуть придвинулась к паше, чтобы быть ближе к отцу,
но ему не нравилась эта дистанция. Ее рука касалась края кафтана
Мустафы, но Мейлишах будто бы не замечала этого. Ее глаза горели
огнем, а на лице сияла улыбка.
— Я бы хотела вмешаться в ваш
разговор, если вы позволите, Повелитель...
— Говори. — Осману было интересно,
что скажет его дочь, а самое главное о чем будет вести речи.
— Мустафа-паша говорил о кавалерии.
Он, несомненно, прав, но... поймите, что пока вы отправитесь в
поход с кавалерией, кто-то нападет на нас со стороны Босфора.
Османской империи нужен флот, который будет... величественнее и
чтобы с мощью его никто не мог сравниться. Такой флот, от слухов о
котором все будут вздрагивать!
— Откуда такие познания, Мейлишах? –
Осман был удивлен и немного напуган тому, что его любимица лезла в
дела империи.