– Скучаем, мадемуазель, – произнес Рождествин. – Особенно вот
поручик скучает без ваших восхитительных глаз, так как солнце в
вашем лице редко заглядывает в убогую келью монаха.
– Да уж я знаю, какие вы монахи, – Таня ухмыльнулась. – Тут,
поди, ни одного публичного дома не проинспектированного вами не
осталось.
– Да он на весь город всего один, да и тот… – начал, было,
Герман, но едва Таня иронично приподняла бровь, сразу запнулся.
– Мне по службе полагается знать, – произнес он. – Инструкция
предписывает осуществлять надзор за всеми заведениями, которые
могут представлять опасность для общественной нравственности и
служить местом сбора антигосударственных элементов.
– Это, сдается мне, ваш любимый пункт инструкции, – Таня
иронично хмыкнула. – Будь ваша воля, вы бы только его целыми днями
и выполняли.
– Вы к нам несправедливы, мадемуазель, – произнес Рождествин. –
Мы с поручиком изо всех сил стараемся быть полезными, но разве это
наша беда, что на столь скромном поприще…
– Ладно, ладно, – Таня примирительно взмахнула руками. – Будет
вам поприще поинтереснее. Я, собственно, за этим сюда и
приехала.
– Только за этим? – с некоторым скепсисом в голосе спросил
Герман.
– Поручик, вы не оставите нас ненадолго? – спросила она,
повернувшись к Рождествину.
– Разумеется, мадемуазель, – ответил тот, слегка ухмыльнувшись и
игриво кивнул ей.
– Вот этого я не люблю, – Таня слегка сморщила нос. – Во-первых,
я вам не мадемуазель, а «ваше высокоблагородие». Вы все, я смотрю,
слегка распустились здесь.
С этими словами она укоризненно взглянула на стоящую возле стола
бутылку.
– Во-вторых, не надо вот этих слащавых улыбочек, пожалуйста,
поручик, – продолжила она. – Я приехала с Германом Сергеевичем
поговорить по важному делу.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – эльф мгновенно принял
серьезное выражение лица, вытянулся в струнку, кивнул и покинул
кабинет.
Едва тот вышел, как Герман тут же подскочил к ней и обхватил за
талию, но она на удивление ловко вывернулась и отстранилась.
– Э, нет, поручик! Насчет важного дела я не шучу, между
прочим!
– Потом все важные дела, – отмахнулся Герман. – Я же тебя два
месяца не видал!
– Нет, нет и нет! – ответила Таня, запахивая платье, которое он
в такое короткое время успел расстегнуть. – Нечего, с ума сошел,
прическа же, прекрати немедленно это изнасилование, ты на
службе!