– Ваше благородие, прошу простить, но
вас нет в списках. Хозяин не велел пускать сторонних, – при этих
словах он втянул голову в плечи и почему-то слегка присел.
–Штооо?! Да, хто ты такой, штоб не
пушкать пошланника короля! Я те ша уштрою. Отвагяй или будешь всю
оставшуюся шизнь мишек охранять на севере, – на последних словах я
пристукнул тростью.
– Ваш сиять…мигом, ща буит сделано, –
Ферд рванул к воротам, как заправский бегун. Ворота со скрипом
распахнулись, и мы покатили. Проезжая мимо стражников, стоящих по
стойке «смирно», я произнес, не поворачивая головы:
–Вогота не запигай, корета поедет жа
подарком, – последнее постарался выговорить четко, на что стражники
лишь вытянулись по струнке.
Дорога, по которой мы покатили,
огибала большое поле с цветниками и дорожками, посыпанными гравием.
Когда стражники скрылись за одним таким, Дар остановил карету, и я
выбрался из неё.
– Вшо, дальше шам. Начнешь через
тридцать минут, – сказал я Дару, и он, развернув карету, поехал на
выезд из усадьбы. Оставшись в одиночестве, я осмотрелся: рядом с
домом, дальше в глубине сада, был огромный сарай. «Видимо, конюшни
или очень похоже на то» – подумал я и направился в ту сторону.
Подойдя ближе, понял, что думал в правильном направлении. Большие
ворота были открыты, перед ними было большое место, заставленное
каретами. «Гостевая парковка» – я шел, пока никем не замеченный.
Правильно, хозяева гуляют, слуги тоже не скучают, зачем стеречь
хозяйское добро. Ведь кто додумается творить беззаконие в усадьбе
самого Вергилия Третьего? А напрасно.
Достав первый курдюк с маслом,
аккуратно его надрезав, я стал поливать кареты, потом подошел к
самой конюшне и стал поливать стены. Закончив с одним курдюком,
взял следующий.
– Сегодня будет жарко тут, –
вполголоса проговорил я, выдавливая последние капли масла на
солому. Зайдя внутрь конюшни, поснимал запоры со стойла. Ведь я не
хотел навредить лошадкам. Лошадки тут совсем ни при чём. Нам надо
наказать хозяев. Я достал следующий курдюк, открыл его и направился
к дому Вергилия Третьего.
Не доходя парадного входа, разлил
масло около дома - масляная дорожка тянулась от конюшен к дому.
Бросив пустой курдюк и вытерев руки платком, собрался мысленно и
направился грузной походкой к ступеням. Дворецкий удивленно
посмотрел на меня, но, ничего не сказав, распахнул передо мной
двери. Я попал из тишины сада в шум и гомон, мимо меня проскочил
придворный, неся на подносе бокалы с чем-то темным, потом следующий
обогнул меня, неся на подносе какие-то закуски. А хорошо живет этот
Вергилий! Стоя в огромном холле, набитом гостями и слугами, я
поражался убранству зала. Картины на расписных стенах, кругом
резная мебель с позолоченными узорами, золоченые подсвечники, под
потолком висела массивная люстра на толстой цепи. «Однако я удачно
зашел. Тут есть, где развернуться». Самое странное, что на меня
никто не обращал внимания, это меня радовало. Так как хорошей
легенды, кто я и откуда прибыл, у меня не было. Дар наспех меня
проинструктировал по поводу поведения в высшем обществе, но я не
все запомнил. Потому отошел в свободный угол, чтоб не бросаться в
глаза, и изобразил, что изучаю картины, во множестве висевшие
повсюду.