Они уселись на широкую скамейку.
Профессор положил на стол прихваченный из палатки тяжёлый
продолговатый свёрток, рядом с которым поставил магнитофон.
Перемотав кассету на начало, включил воспроизведение.
«- Итак, Дмитрий, -
послышался из динамика голос Юрия Фёдоровича, - давайте-ка ещё
раз. Только подробнее, а то я немного запутался. Как вы оказались в
пещере? И, главное, когда?
- Говорю ж тебе, господин
хороший, в девятьсот четвёртом годе энто было. – Низкий
баритон чужака оказался подстать его внешности. Спокойный,
излучающий уверенность. Если он и отшельник, то с железным
характером, крепкой волей и стальными нервами. – Как раз война
с япошками началась. Войско наше в казачью дивизию свели да на
фронт услали, а кое-кого, как вот меня, к примеру, отправили
сторожить китайское порубежье. Ну, мы и сторожили, покамест в мае
калмыки бузу не учинили...»
Нажав паузу, Киреев торопливо
пояснил:
- Калмыками он всех коренных алтайцев
называет. Общее заблуждение, между прочим, для того времени.
- Хорошо, я принял к сведению.
Включайте.
«...Собрались они огроменной
толпою в энтом самом вот месте. Якобы их старый хан Ойрот сюда
прийтить должён был, чтобы русских с Алтая прогнать и вернуть веру
в калмыкского бога Бурхана...»
Профессор опять включил паузу,
затараторив:
- Среди алтайцев бытовало поверие,
что их последний хан Ойрот, не сумев противостоять русской
экспансии, скрылся, пообещав непременно вернуться, когда наступит
время, и всё исправить...
- Юрий Фёдорович, давайте все
комментарии потом. Я спрошу, если что непонятно будет. А то мы так
до седьмого пришествия тут просидим.
- Хорошо, хорошо. Я просто чтобы
внести ясность, так сказать...
«...Тревожно в русских селениях
было. Всюду сполохи. Мужики оружные добро своё стерегли, а то и
прочь бежали цельными семьями. Войска-то все на войне. Ладно, в
Онгудае таможня была. Там баб с детками стражники на ночь в заплот
запирали да стерегли. Кто-то всё нажитое держал погруженным на
воза, чтобы, чуть что, сразу в путь податься. Все калмыков
боялись.
Ну, Тукмачёв, исправник наш
уездный, депешу прислал. Выручайте, мол, казачки родимые. Своих сил
ему недоставало. Вот нашу сотню в помочь-то и направили.
Войска в Усть-Кане собирались, в
селе неподалёку отсюдова. В него и епископ наш бийский Макарий, и
уездный исправник прибыли. Это уже в июне было. Молебен провели,
войсковой смотр честь по чести да сюда, к стану калмыцкому
двинулись. Наша сотня ещё с двумя уймонскими обошла хунхузов с гор.
Калмыки даже пикнуть не успели, как мы их в кольцо взяли.
Сгрудились они у юрты кошемной, где Чет, предводитель их, прятался,
и подойти не давали. Тукмачёв на коне гарцевал, требуя Чета выдать,
но никто и ухом не повёл. Стояли себе навроде истуканов, даже
шапериться не пытались. Будто стена живая вкруг святыни своей.
Исправник несколько раз приказывал разойтись, да напрасно глотку
рвал. Тогда сила в ход пошла. Мы нагайками орудовали, пехота -
штыками да прикладами. А как пробились к юрте, оттудова Чет с
ближниками своими возьми да и выскочи. По ущелью драпанули. Я с
несколькими станичниками за ними припустил. В конце ущелья пещера
светилась. Будто бы сотню ламп кто в ней запалил. Беглецы туда, мы
следом. И вдруг перед нами, откуда ни возьмись, люди белые
встали...