— Расплатился, — повторил я. — И
остался совсем один.
— Но ты говорил, что у тебя есть
сестра, — качнул светлой головой Линд.
— Есть, — в кои-то веки я искренне
улыбнулся.
Тогда, два года назад, переезд
Катрин стал для меня ударом. Дядя подыскал для неё выгодную партию
где-то в столице и настаивал на немедленной женитьбе, но тут уж я
категорически воспротивился и настоял на том, чтобы она сначала
прошла полное обучение в академии. Естественно, я ничего не сказал
Катрин о том, что отцовские деньги канули в пасть Даст, просто
продал большую часть домашнего имущества и наскрёб денег на первое
полугодие обучения. Сестра не хотела меня оставлять, но после
коротких уговоров уехала и лишь писала письма, справляясь обо мне.
Редко с письмами доставляли и пару монет, такие дни становились
праздником внезапной сытости и похоронами самолюбия.
— Ты сестре уже говорил? — осторожно
спросил он, смотря на меня большими глазами.
Я покачал головой.
— Нет. И не скажу, — сощурился. Нет
уж, как бы мне ни было плохо, Катрин об этом не узнает.
Я ничего ей не сказал, даже когда
разогнал всех слуг, нашёл старьёвщика, что скупил всё, что было
ценного в доме. Я продал всё: мебель, шторы, ковры, посуду и прочую
утварь. Перестал ухаживать за домом, переехал жить в маленькую
комнату прислуги на первом этаже: её было проще всего отапливать в
холодные зимние ночи. Буквально ободрал собственный дом, чтобы его
у меня не забрали. В прошлые приходы сборщиков пошлин я откупился,
оплатил ещё год обучения сестры, при этом оставшись ни с чем. С
потерей родителей и переходом всего капитала к дяде, меня как будто
вычеркнули из жизни дворянских родов. Никаких приглашений, никаких
обедов. Со мной перестали даже банально здороваться. Я хотел
вернуться в школу, но и там лишь развели руками: моё обучение
больше некому было оплатить, а без денег со мной никто не собирался
возиться.
И вот пришёл новый срок, который я
упустил, пытаясь заработать на жизнь. Мне исполнилось семнадцать, я
рассчитывал, что до следующей пошлины ещё есть время, перепутал
месяцы. Не то чтобы были перспективы внезапно разбогатеть, однако я
не думал, что окажусь на улице так скоро.
— И что ты будешь делать?
— Пока не знаю, — я решительно
отставил пустую миску. — Но что-то делать придётся. Так просто я не
сдамся.