Окраины города остался позади, и появились каменные и кирпичные
здания, которые становились все выше и лучше, а сами дома
запестрели разнообразными вывесками с витиеватыми надписями и
красочными рисунками. Мясные и рыбные лавки, сапожные мастерские,
готовая одежда, оружейная, таверны и даже магазинчик с названием
«Магические амулеты». Когда проезжали мимо пекарни Виктор испытал
настоящий шок, такого сладкого аромата свежеиспеченного хлеба он
давненько не слышал.
Чем ближе к центру города, тем больше народа было на улицах, кто
пешком, кто верхом, а кто на извозчиках. Больше всего Виктора
привело в изумление то, что среди горожан были не только орки, но и
обычные люди и их было много. А самое главное эти люди
беспрепятственно перемещались по городу и, судя по всему, были
свободными жителями. Это было неожиданно и совершенно непонятно. По
одежде горожан, что орков, что людей можно было безошибочно
определить их положение в обществе. Из толпы резко выделялись
знатные орки. Они облачались преимущественно в кожаные одежды с
многочисленными ремнями, поясами и блестящими медными пряжками и
застежками. Обязательным аксессуаром являлись амулеты на груди, меч
на боку и гогглы, чаще всего сдвинутые на лоб. Такие господа шли
ледоколом свозь уличную толпу, а прохожие почтительно расступались.
Но чаще знатные орки перемещались верхом на лошадях, вращая
головой, словно башней танка и целясь в окружающих окулярами
гогглов. Поймав такой взгляд проезжающего мимо орка, Виктор испытал
неприятное ощущение, словно его взял на прицел снайпер. И
любопытная деталь – у этого всадника на боку вместо меча висел
короткий стальной цилиндр.
Город поражал своими размерами и количеством жителей. Но еще
поражал и отвратительным запахом, а точнее нестерпимой вонью,
которой здесь все вокруг пропиталось. Вонь от желто-зеленого
конского навоза, размазанного по мостовым, характерный
канализационный смрад от сточных канав вдоль улиц, зловоние от куч
мусора и грязи, наваленных, где попало и миазмы от помоев
выплескиваемых иногда прямо из окон. На все это накладывался запах
дыма и гари из низких фабричных труб, который оседал на город, а не
уносился ветром.
Перед въездом на рынок, где творилось настоящее столпотворение,
Сомова отстегнули от телеги, и дальше обоз пошел без него. Геор
привязал один конец веревки к цепям человека, а другой к седлу
своей лошади, и они двинулись вниз по улице, имевшей явный уклон.
Дома вскоре расступились, и открылось бескрайнее синее море, над
которым носились и пронзительно кричали чайки. Но любоваться
морскими просторами Виктору позволили недолго. Геор быстро
договорился с капитаном, после чего раба провели под деревянным
портовым краном с огромными парными колесами, подняли на борт и
загнали в трюм корабля, стоящего у пристани на погрузке. Судно было
парусное трехмачтовое и, наверное, относилось к типу барков, а трюм
его оказался битком набит такими же, как и Сомов, горемычными
невольниками. Около двух суток рабы провели в темном антисанитарном
трюме грузового судна, откуда их не выпускали даже оправиться, а на
третий день всех подняли на палубу, и болезненно щурясь от яркого
солнечного света, Виктор увидел Макабр.