— И то дело! — радостно оживился
боярин, растираясь грубой вязаной мочалкой. — Что за гостевание без
охоты?! Вон, какие молодцы с вами приехали, им, небось, тоже себя
показать не терпится! Леса у нас богатые, коли медведя мало
окажется, так можно кабанов стадо загнать. Или вот волки еще! Я-то
уже старый, а сыновья мои волков прямо с седла бьют!
— Из арбалета или заклятьями? —
осведомился Грегор, обдумывая, как бы поучтивее отказаться от
охоты.
— Зачем?! — поразился боярин. —
Плетью со свинцом! — И добавил с чудовищной наивной гордостью: — С
одного удара череп серому раскроить могут!
Грегора замутило. Представился хруст
кости, брызги крови и мозга... Ладно, демоны или нежить! Да и
фраганцев на войне он нисколько не жалел, спокойно используя любые,
даже самые беспощадные арканы. Но какое удовольствие можно находить
в подобном занятии?!
— Я, признаться, не любитель охоты, —
сказал он сдержанно. — Если мои спутники пожелают развлечься,
против не буду, но сам я приехал ради создания Академии.
— И это успеем! — беззаботно пообещал
боярин, укладываясь на длинную полку возле стены, среднюю из трех,
расположенных одна над другой. — Ну, пора бы и попариться. Мирчо,
сынок, займись делом!
...Деревянная полка, на которую
Грегор лег, следуя примеру Войцеховича, показалась раскаленной, а
ведь была самой нижней! Страшно представить, что творилось на
верхней, предложенной ему со всей любезностью и такой искренней
заботой, что Грегору стоило большого труда отказаться.
Тогда верхнюю полку занял Ставор,
причем с таким нескрываемым удовольствием, что Грегор на мгновение
испытал глупое желание в следующий раз все-таки туда залезть. Хотя
бы для того, чтобы доказать, что один Избранный Претемной не
уступит другому в телесной крепости! Но тут же про себя обозвал это
стремление мальчишеством и признал, что более глупый предмет
состязания трудно себе представить.
Стоило ему разместиться на своей
полке, как младший Войцехович, единственный, оставшийся на ногах,
вытянул веник из котла — от прутьев немедленно повалил пар, еще
более густой, чем в остальной бане! — и шагнул к полкам, после чего
принялся водить веником над Грегором, не касаясь его, но над самой
кожей. Густой мокрый жар тянулся за прутьями, обволакивая тело,
ставшее вдруг неприятно тяжелым и словно ослабевшим. Резко
закружилась и потяжелела голова, в висках застучали невидимые
молоточки, как при портальном переходе, только вместо радужной
портальной пелены глаза заволокло густой темнотой...