-Нет,
просто переживаю …
-Все
хорошо, - слабо ответила я и отключила мобильник. Не хочу ни с кем
разговаривать. Но, видимо, сегодня не мой день. Немного позже пришла Таня.
-Ну,
как ты? – обеспокоенно смотрела она на меня, складывая принесенные продукты в
холодильник. Зачем же столько? И так кусок в горло не лезет… - Кэт, ты сегодня
завтракала? Обедала? Хотя бы чай пила? – провела подруга ревизию содержимого
кастрюль. Приготовленная несколько недель назад еда осталась нетронутой.
-Кофе,
- был мой однословный ответ.
-Кэтти…
- Таня села напротив меня и взяла за руки. Почувствовала холод от
прикосновения, но вырываться не стала. – Хочешь, мы поговорим с Павликом?
-Зачем?
– севшим голосом осведомилась я. Сил двинуться с места просто не было. Сердце
принялось проламывать грудную клетку, стоило только услышать имя любимого
человека. Мы с ним через столько прошли… и я не могу никак пережить это
предательство. Один звук его имени – и все внутри меня начинало стремиться
навстречу, забыв, сколько раз я уже наступала на одни и те же грабли. Видимо,
это судьба…
-Тебе
нужна его поддержка, - четко произнесла подруга. – Ни мы, ни твоя мама ничем
тебе помочь не сможем. Только Павлик…
-Не
нужно… - внутри все резко сжалось, и я почувствовала, что задыхаюсь.
С
тяжелым вздохом Таня обняла меня за плечи, и я зарыдала – взахлеб, до заикания,
не замечая, что вытираю слезы о ворот Таниной рубашки. Подумать только, из всех
вещей, которые только могут волновать меня в этом большом мире, я переживаю о
том, пообедал ли он сегодня? Хотя должна желать ему как минимум ветрянки с
осложнениями. У меня точно мозги набекрень, и по части идиотизма у меня нет
конкуренции. Глупо сравнила себя с персонажем «LineAgeII». Я была как та эльфийка с красивым лицом, но
сломанными крыльями.
Танюша
молчала и гладила меня по спине, но я не чувствовала ни ее прикосновений, но
поддержки, вообще ничего. А между тем это моя лучшая подруга, по-настоящему
близкий и родной человек. Разве чужие люди станут пачкаться о чьи-то проблемы?
Разве они будут смотреть, как кому-то плохо? Нет, чужие люди могут только со
стороны посочувствовать, а Шиллеры для меня самые что ни на есть родные. Почему
у меня не получается это ценить? Временами излишние переживания беременной Надин,
которые передавались и ее еще не родившейся тогда дочери. Неисчерпаемое
терпение Тани. Хуже – уверенность Ивара и Танино сомнение в уверенности Ивара.
Еще хуже – молчание Паши. Хуже всего – жалость от всех-всех.