Карим шумно втянул носом воздух и прижал мою руку к постели.
— Не нужно было начинать. — Он сжал мою ладонь. — Я тебя слишком сильно хочу, чтобы контролировать себя. Надо было поставить тебя на колени — и дело с концом.
— Всё в порядке. — Я попыталась высвободить кисть. Он сжал крепче.
— Всё в порядке, Карим. — Я лежала под ним и смотрела снизу вверх. — Мне можно.
Только это сорвалось с языка, Карим задвигался снова. Приподняла бёдра ему навстречу, раздвинула ноги шире, встретила его. Он сделал ещё несколько движений и перекатился на спину.
Я лежала на нём уже совершенно голая и чётко понимала: все границы стёрты. Упёрлась ладонями ему в грудь, склонила голову, и кончики моих волос коснулись его. Волоски на его груди были чёрными, пряди моих — светлыми; его кожа бронзовой, моя — бледной; его глаза чёрными как ночь, мои — цвета летнего неба.
Карим приподнял меня под ягодицами и опустил на себя. Я застонала, а он приподнял снова и опять опустил. Обхватил обеими руками грудь. Я продолжила двигаться сама, и эти ощущения были совсем другие — иллюзорное ощущение власти над тем, власти над кем у меня быть просто не могло.
Склонилась и поцеловала его. Он углубил поцелуй, ворвался языком в мой рот и стал целовать глубоко, с жадностью.
— Карим… — выдохнула я, получив каплю свободы.
— Молчи. Я ещё не давал тебе права говорить.
Он с нажимом провёл от моих коленок до зада и стал насаживать на себя. С каждым проникновением быстрее и резче. Я откинулась назад, тряхнула головой и отдалась этой бешеной скачке. По венам тёк огонь, желание становилось невыносимым. Карим дотронулся до груди, сжал мой сосок, вошёл, и каждая жилка во мне превратилась в натянутую струну.
Он провернул сосок, и я вскрикнула. Дикое напряжение превратилось в дрожь, стон в жалобный всхлип, а он всё двигался во мне, не отпускал. Придерживал и продолжал брать. Дрожь накатывала снова и снова, тепло, холод…
— Яна… — Карим приподнял меня и кончил на живот.
Закрыв глаза, выдохнул. Его бронзовая кожа влажно блестела, а ладонь лежала у меня на бедре. Я дотронулась до себя, до пятен спермы, и он вдруг резко прижал мою ладонь к животу. Сверху накрыл своей.
— Мы едем домой, — сказал твёрдо.
Пересадил меня на постель и поднялся. Я ещё не пришла в себя и понимала его с огромным трудом. Сил не осталось, тело охватила блаженная нега и расслабленность.