Ему
послышалось или за спиной раздался какой-то звук. Скрип неровно
подогнанной половицы, на которую чуть надавишь ногой, и она
противно поет не в лад. Витяй замер, прислушиваясь. Сейчас бы самое
время обернуться, но тело будто парализовало. И шея какая-то не
гибкая, не своя. Такая, как кол, на который насажена голова, и
вертеть ей только вместе с туловищем, а иначе – никак. В хате стало
нестерпимо холодно, разом, почти мгновенно. Словно не лето на
дворе, а зимняя стужа, и кто-то распахнул за спиной Витяя окно,
точь-в-точь, как под тем деревом у дороги.
Собрав
волю в кулак, он хотел издать пренебрежительный смешок или бросить
в темноту саркастическое «Да похер!», но слова натурально застряли
в горле, хоть лезь за ними рукой. Перед глазами всплыло заключение
патологоанатома с формулировкой «Удушье. Подавился словами».
Витяй
затылком чуял чье-то присутствие. Он на миг перенесся в детство, в
свой сон, повторявшийся снова и снова, как бежит меж каких-то
гаражей и сараев по узкой гравийной дорожке вперед, где виднеются
старые кирпичные пятиэтажки и даже видны окна его квартиры и балкон
с развешенным бельем. Но не может сделать и шагу в резко
сгустившемся пространстве, в кисельном воздухе, а за его спиной
стремительно покрывает разделяющее их расстояние обычная курица,
разве что не по годам упитанная и с головой древней старухи, а из
ее рта лезет, тянется к нему, длинный бородавчатый язык. Витяй
пытается преодолеть вязкость сжавшегося воздуха, но все его усилия
тщетны, он кричит, когда обжигающий язык касается его ног, и
просыпается. Этот сон снился ему на протяжении пяти или шести лет,
а потом вдруг перестал.
И Витяй
даже успел позабыть его, а сейчас соверешнно некстати вспомнил.
Половица
скрипнула вновь, жалобно, протяжно, словно чья-то нога перекатилась
с пятки на носок.
А потом
долгий, тяжелый выдох.
Витяй
погрузился в ту степень испуга, когда не стыдно и обмочиться, если
это позволит спастись. В руках была заготовка меча, тупая, как
участница телешоу про модниц, и такая же бесполезная в ближнем бою
с потусторонними силами.
Теперь
дыхание было не только слышным, но и осязаемым. Каждый волосок на
затылке стал радаром, приемной частью антенны. Витяй зажмурился что
есть сил.
- Да ну в
жопу! – произнес он, выронив заготовку, и бегом выскочил из
хаты.