Старик
вынул из штанов скромную стопку купюр. Протянул пятитысячную
Светке. Та взяла, но руку не убрала.
- Еще,
дедушка. Подорожало все.
Старик
совершенно не разбирался в номиналах купюр. Содержимое авоськи
обошлось Светке в восемьсот рублей, так что даже пять полученных
тысяч с лихвой компенсировали семикилометровую поездку на
велосипеде, но красные бархатные туфли на шпильке стоили дороже. На
той самой шпильке, которой она наступит Николаю Николаевичу на
яйца, если он не купит ей хотя бы малолитражку.
Старик
протянул тысячную купюру.
- Еще,
дедушка.
Старик,
не особо вглядываясь в бумажки, дал еще тысячу пятьсот.
- Хватит,
доченька?
Старик
был просто находкой и золотой жилой Светланы Марковны. Сначала она
скромничала, но в последние несколько лет отработала алгоритм до
совершенства. Старик был шахтером, орденоносцем и имел большую
пенсию. Часть этой пенсии Светлана Марковна сразу забирала себе еще
на этапе доставки, а остальным старик расплачивался с ней за
продукты. Так что в месяц у Светки получалось около двадцати пяти
тысяч чистой выгоды. А где еще они найдут такую дуру батрачить за
копейки?
К тому же
тот уровень стресса, в который она погружалась при каждом визите,
должен был чем-то компенсироваться. Почему бы не четвертью
сотни?
- Да,
дедушка, как раз, - Светка спрятала деньги в почтовую сумку и
собралась уходить.
- А она
говорит, что ты меня обманываешь, - неожиданно сказал старик.
Светлана Марковна даже не сразу поняла смысл сказанного, настолько
внезапным это оказалось.
- Что? –
подняла голову она, - кто говорит?
- Она, -
повторил старик, глядя куда-то в верхний угол избы, над светкиным
плечом.
Светка
обернулась инстинктивно, мгновенно, как чемпион по оборачиваниям,
так, как если бы от этого зависела ее жизнь (а может так оно и
было), но ничего не увидела.
В первое
мгновение от сердца отлегло, но потом прилегло обратно – не было
буквально ничего, даже окон, которые еще минуту назад определенно
там находились. А теперь глухая стена. Главное – исчезла дверь,
через которую Светлана Марковна попала в жилище этого седого
поллюционера.
Светка
повернулась обратно. Она ни капли не удивилась бы, пропади сейчас и
старик. Ей было страшно, мысли путались, сердце трепетало воробьем
в руках малолетнего садиста.
Но старик
стоял на месте, все так же пристально наблюдая за ней, словно
выискивая промашку, допусти которую Светка, и придет ей каюк. И
дверь за спиной старика, ведущая очевидно во вторую комнату, тоже
была на месте. В ту самую комнату, куда в иных обстоятельствах
Светку не заманишь никакими коврижками, но сейчас там мог быть
выход, хоть какой-нибудь, даже захудалое окно во двор.