В её городском доме мы пробыли сутки, практически не вылезая из
постели. Признаться, подобный марафон оказался тем ещё испытанием
даже для моего молодого тела. Но по счастью, я всё же сумел его
выдержать, вовремя сообразив, что после утоления первого голода,
мне не так уж и сложно заботиться в первую очередь о партнёрше.
Между прочим, ощущать в своих руках женщину буквально таящую как
воск, не менее приятно, чем достигнуть пика самому. Во всяком
случае для меня. Взрослой даме нет необходимости играть, потому как
она точно знает чего хочет, и коль скоро у неё дошло до постели, то
там она будет сама искренность. А для того, чтобы позаботиться о
ней, опыт у меня достаточно богатый.
Затем я ненадолго навестил великую княжну, убедился в том, что
та в полном порядке и ей не угрожает опасность, не считая
ухаживаний боярича Астафтева. Ну, тут я ей не заступник. А вдруг
это её судьба. Пусть сама разбирается.
Кстати, лично мне он был вполне симпатичен, разве только достал
со своей ревностью. И ведь понимает, что я никто и звать меня
никак, но всякий раз смотрит на меня с плохо скрываемой
враждебностью Подозреваю, что причиной этому послужила два случая
спасения мною Марии Ивановны.
Долгорукова шипела на меня коброй, настаивая на том, что я, как
настоящий друг, не должен оставлять её перед лицом напористого
Кирилла Дмитриевича. Однако, я справедливо рассудил, что мне лучше
лишний раз не отсвечивать. Тем паче, что у меня были определённые
планы на Рязанское княжество.
Поэтому я поспешил ретироваться в усадьбу боярыни Тульевой, куда
был приглашён погостить, и где провёл ещё два сумасшедших дня. По
прошествии которых поступил как Ленин в анекдоте — жене сказал, что
к любовнице, любовнице сказал, что к жене, а сам на чердак и
работать, работать, работать. В смысле, пока девица и дама
пребывали в уверенности, что я в компании одной из них, я
разыскивал места Силы. Во каков!..
— Доброе утро, — я с улыбкой встретил вышедшую на веранду
Елену.
Она была, что говорится прекрасна. Слегка взъерошенная со сна,
без капли седины в русых волосах, чуть заспанная, и запахнутая в
халат, который подчёркивал её женские формы. При виде меня,
уплетающего блины со смородиновым вареньем, и даже не подумавшего
подниматься с плетёного стула, она нахмурилась и недовольно
заметила.