не смея взглянуть на
своего господина. Асмодей покинул церемонию так же
таинственно, как и появился. И только когда силуэт зверя растаял в
темноте зала и тишина окончательно поглотила размеренный цокот
удаляющихся копыт, Верховный Жрец продолжил мистический
ритуал.
К Анне
подходит служительница культа и, опустившись на колени, терпеливо
собирает в серебряный кубок медленно истекающее из вагины
дьявольское семя. Губы нашёптывают молитву, сектанты в унисон
вторят. Собрав достаточное количество, жрица, пятясь назад,
покидает помост.
*****
Сергей с
любопытством, от начала и до конца, лицезрел это извращённое
зоофильное насилие. Его видеокамера беспристрастно фиксировала весь
процесс, записывая в карту памяти. «И как Анна всё это
выдерживает... – размышлял про себя молодой человек. – Да уж,
интуиция не подвела матёрую журналистку. Материала хватит на
отличное кино, и КАКОГО материала… А не замахнуться ли нам на
Оскар?» – в шутку рассуждает Сергей.
Оператор
внимательно продолжает наблюдать и фиксировать из своего укрытия
всё, что происходит на сцене. Тем временем Анну освободили от
средневековых колодок, сняли зажимы, больно растянувшие срамные
губы, развязали ноги. Женщине,поддерживая под
руки, помогли подняться, и пересесть в импровизированные
качели, предусмотрительно разложенные на помосте. Сиденье вырезано
из толстого куска грубой кожи. Качели крепятся верёвками,
сплетёнными над головой в жгут, который соединяется карабином с
витым канатом, перекинутым через кованое кольцо в потолочной
балке.
Анне
тщательно стянули верёвкой запястья и закрепили над головой. Ноги
также старательно перехватили петлями под коленями, перевязали
щиколотки и, приподняв над помостом, максимально развели в стороны,
зафиксировали. Все эти зловещие ухищрения ужасаютписательницу. Анна явственно осознаёт: готовится что-то страшное.
Связанные над головой руки,согнутые в коленях, развратно-широко
раздвинутые ноги, женщина бесконечно доступна, сама поза
провоцирует насилие – исключительное проявление животной
похоти.
Зрелая
уважаемая дама беспомощна, распята и унижена совершенно. Как же сия
крайняяуязвлённость
возбуждает ибудоражит
воображение Сергея. Эти слипшиеся от пота редкие волоски небритых
подмышек, эти рыжие кудряшки густой растительности на лобке… и
опухшие от прилившей крови после зажимов и растяжения малые половые
губы. Они, имея приличную величину от природы, ещё больше
увеличились в размерах, раскрылись, как странички сакрального
манускрипта, и уже не желают скрывать потаённое естество.
Рассматривая с высоты, вглядываясь, Сергею чудится, будто
экзотическая, реликтовая бабочка с