- Спасибо тебе. - чувствую, надо это сказать. - Не переживай
сильно. Мне уже легче.
Ригер засопел, нахмурился, провёл мне по голове трёхпалой - без
мизинца и безымянного пальца - ладонью, величиной с лопату, и
хрипло сказал:
- Я быстро.
Собрав грязную одежду и обувь в охапку, потопал на кухню, а я
откинулся на набитую крупными перьями колющуюся подушку и
выдохнул.
Звуки растопки печи? Значит, чай я получу не так скоро. Есть
время. Ну, что, пора?
Закрываю глаза и позволяю тонкому ручейку информации
превратиться в обрушившийся на меня её поток. Выдержу? Должен.
Никогда слабаком в плане жёсткости характера и выдержки не был.
Теперь стал. Сам не понял, когда потерял сознание и через какое
время пришёл в себя. Но очнулся вовремя, иначе последовала бы
очередная порция волнений дядьки Ригера.
- Вот, попей. - он придвинул к кровати табурет и поставил на
него медную кружку. - Я разбавил. Не сильно горячее. Или тебе
помочь?
- Не нужно. - приподнимаюсь, беру отвар и делаю осторожный
глоток. - Вкусно.
- Ещё бы. Мёд только вчера накачали. Свежий. - улыбнулся опекун
и тут же спохватился. - Так, я за Георгом. Лежи, не вставай.
Георг? Раньше же была Виталия? Нет, вспомнил, она ещё два месяца
назад продала врачебную практику и уехала в имение около Тибо-Ласта
к овдовевшей дочери нянчиться с внуками и помогать управлять
хозяйством. Теперь у них в районе новый лекарь, совсем молодой,
года три только, как закончил университет.
Память Степа ещё не улеглась в моей бедной головушке. Хронология
событий путается, а те сведенря и знания, что кружат обрывками
словно снежинки в пургу, всё никак не свяжутся между собой.
Бедной головушки? Это я что ли так подумал? Зря. Разве мне стоит
плакаться? Нет же! Я ведь умирал, и уже попрощался - мыслями и
словами - с женой, дочерью, зятем, годовалой внучкой, друзьями,
сослуживцами. А сейчас, как тот Ленин, живее всех живых. Хоть и
помят немного.
Боже, какой замечательный вкус у отвара - нотки смородины, мяты,
ещё чего-то неизвестного ни мне, ни моему предшественнику в этом
теле, и конечно же сладость свежего мёда.
А я ведь реально забыл, каково это, полноценно ощущать вкусы,
запахи, саму жизнь. Даже проснувшаяся боль от ушибов и, наоборот,
стихнувшее жжение в груди чувствуются совсем по другому, живее, чем
то онемение, омертвление, что мне приходилось испытывать последние
три года пребывания в больничных палатах.