И когда Хаджар рассекал одного из зверей, чтобы тут же
переключиться на другого, Азрея перемещалась между фигур. Ка
когда-то Анис, она исчезала в замах собственного меча, чтобы
появиться с другой стороны и никогда нельзя было предсказать, с
какой стороны придется её новый удар. И кто из тигриных силуэтов
окажется не частью Закона, не огненным всполохом, а самой
Азреей.
Мгновение за мгновением, удар за ударом, на теле Хаджара
появлялись новые порезы и ожоги. Его изрезанные, истерзанные одежды
постепенно превращались в лохмотья, а тело заливала кровь, но так и
не сделал ни единого удара.
- Сражайся, - куда тише произнесла Азрея. - Пожалуйста…
Она на мгновение вынырнула из сонма тигриных обликов так близко
к генералу, что он мог её коснуться и то, что увидел Хаджар в её
глазах… он видел это и прежде.
Когда Азрея уходила по ночам на охоту. Когда ушла с тигром на
горе Оруна-Тирисфаля. Когда внимательно наблюдала за тренировками
Неро и Хаджара. Когда не сводила взгляда с Тома Диноса.
Когда-то давно, Хаджар пообещал её умирающей матери, что Азрея
станет сильной.
И она пыталась ей стать.
Все это время.
Она искала силы.
Азрея вновь исчезла во всполохах пламени, а Хаджар, наконец,
поднял меч.
Порыв холодного, разгульного ветра, пришедшего из далеких
северных долин, пропитанный мечом, породил птицу Кецаль и на своих
стальных крыльях она вспорхнула над прайдом огненных тигров.
Всего одним единственным ударом Хаджар уничтожил практически
всех огненных существ, но Азрею это не остановило. Пламя из
лоскутов разорванных тигров втянулось в её меч, закружило вокруг
клинка и, вместе с ним, она рванула вперед в атаке, превосходящей
по силе все предыдущие вместе взятые.
А значит Хаджар ошибся и то, что она использовала был вовсе не
Закон, а Правило. Правило, которое порождает Закон только после
того, как его полностью уничтожишь. Хитро. Достойно Азери.
Хаджар призвал Терну и, крутанув меч, отшагнул в сторону, чтобы
затем выстрелить вперед в стремительном выпаде. Настолько, что
ветер вокруг него сверкнул молниями и порывами молодого шторма.
Азрея видела удар. Её огненный клинок уже практически обрушился
в замахе, как, внезапно, на её лице появилась печальная улыбка. Та
же самая улыбка, которая несколько веков назад появилась и на лице
Хаджара, когда он позволил клинку дочери пронзить собственное
тело.