Алексиус широко раскрыл глаза и задрожал. Мейра была права. Его член пульсировал и ныл.
- Я никогда ничего подобного не делал, - возразил он.
- Это не значит, что тебе это не нужно, - отозвалась Мейра. Она встала. – Ну, может быть, наш бармен ещё не спит. Тот с забавными рожками, который весь вечер подавал мне сигналы. Увидимся утром.
- Подожди! Ты же не собираешься на самом деле бросить меня, не так ли? – как только эти слова слетели с его губ, Алексиус вздрогнул от того, как жалобно они прозвучали.
- О, прости, Лекси. Послушай. Я давным-давно усвоила, что не стоит трахаться с тем, кто думает о ком-то другом. Особенно если этот «другой» - твоя лучшая подруга и госпожа. Это всегда проблема. Почему бы тебе не пойти и не найти Аннику? Я уверена, ей понравилось бы, если бы ты доставил ей такую красивую посылку среди ночи, - Мейра ухмыльнулась.
- Что?! Я ничего подобного не сделаю, - Алексиус нервно рассмеялся, пытаясь придать своему голосу немного надменности.
Мейра покачала головой.
- Поступай как знаешь. Ты не хочешь идти искать её – ок. Всегда есть рука.
А затем она просто вышла и тихо закрыла за собой дверь.
Алексиус, пошатываясь, плюхнулся обратно в кровать. Ничего из того, что только что произошло, не имело никакого смысла. Алексиус пробормотал себе под нос:
- Иди и найди Аннику! Пфф!
Посреди ночи он должен был что? Просто появиться в её спальне? Даже сама мысль об этом звучала нелепо. Это было бы… неприлично? Просто неловко, в конце концов.
Анника, без сомнения, впустила бы его, эта женщина всегда была в два раза заботливей, чем нужно. И тогда обоим стало бы ещё более неловко. Он увидел бы её растрёпанной, сонной, вероятно, одетой в какое-то лёгкое ночное платье. Шёлковое? Или даже с кружевами? И наверняка красное… Ни к месту вспомнились все те байки, что ходили по крепости о ночных забавах демонес со своими рабами…
Она стояла бы и смотрела как он заикается и извиняется. Просто стояла напротив и смотрела своими зелёными глазами, пристально смотрела. И когда Алексиус окончательно исчерпал бы все слова, он бы замолк и тоже просто стоял там, не в силах пошевелиться, пойманный в ловушку этим пронизывающим взглядом, как бабочка, насаженная на булавку, дрожащий и абсолютно обнажённый. Анника сократила бы расстояние между ними, встала бы так близко, что Алексиус мог чувствовать её дыхание на своих губах, и просто ждала. Терпеливая, спокойная, довольная тем, что изматывает решимость Алексиуса до тех пор, пока у него не осталось бы иного выбора кроме как наклониться вперёд, совсем чуть-чуть, чтобы коснуться губами её губ, попробовать её кожу на вкус. Над верхней губой у Анники был малюсенький шрам – когда он впервые заметил его?