Со стоном Алексиус осознал, что рассеяно трогает себя. Проклятая. Бездна. Он стряхнул брюки. С таким же успехом можно было бы всё делать как следует.
Каким-то образом он обнаружил, что снимает и рубашку. Фактически, он снял всю одежду и встал посреди комнаты. Всё ещё было немного прохладно, и он поёжился, но прикосновения ночного воздуха не остудили его. Его глаза закрылись, возвращаясь к сцене в его воображении.
Нет, это было не совсем правильно. Анника не стала бы стоять там пассивно. Конечно, она бросила бы один единственный взгляд на растерянное и дрожащее тело эльфа и затащила бы его во внутренние покои, а затем заперла за ними дверь. Было почти само собой разумеющимся, что Госпожа будет планировать вокруг Алексиуса, угрожающе помахивая хвостом, как она сделала это с легионером, хотя сначала она снимет с Алексиуса одежду.
Теперь Алексиус очень медленно водил рукой вверх и вниз по всей длине, его глаза всё ещё были закрыты. Он представлял, как Анника связывает его руки, медленно и обдуманно, позволяя грубой верёвке впиваться в кожу эльфа ровно настолько, чтобы её невозможно было игнорировать. Анника подводила мага к столу, наклоняя его так, чтобы локти принца опирались на прохладное дерево. С губ Алексиуса сорвался стон. Ему нужно было нечто большее, чем просто стоять и представлять это. Открыв глаза, он достал ароматическое масло со своего прикроватного столика. Опустившись на колени рядом с кроватью, он протянул одну руку, запуская в себя смазанные маслом пальцы, представляя, что это пальцы Анники.
Заговорит ли она? Алексиус не знал. Возможно. Возможно, этот бархатисто-стальной голос проскользнёт вокруг Алексиуса, рассказывая ему всё, что Анника планировала сделать. Или, может быть, не будет никаких разговоров. Может быть, единственными звуками будет дыхание Алексиуса, его судорожные вздохи и его тихие стоны и всхлипывания, когда Анника добавит второй, затем третий палец.
Или громкий стон, который вырвется на свободу, когда Анника нащупает то самое место внутри него. И тогда, о…
Алексиус представил, как с тихим шипением активируется эстар у него за спиной. Как что-то большое и горячее медленно толкается внутрь него. Анника всё ещё молчит, но он может слышать дыхание Госпожи, напряжённое и тяжёлое. Он представил, как Анника толкается, сильно и медленно, берёт его так, как взяла бы бесправного раба, игрушку из своего гарема. Пальцы Анники сжимают его бёдра, оставляя синяки.