Доктор Шмидт вышел вслед за медсестрой, и я остался в палате один, наедине со своим великолепным телом. Я ощупал себя с ног до головы, с легкостью определяя названия частей тела. Слова «нога» или «голова» просто возникали из ниоткуда и находились сами собой. И это не удивительно, ведь они же есть, я их вижу – вполне логично, что и названия к ним так быстро всплывают. Я попробовал встать и пройтись, попрыгать, наклониться, присесть. До чего же всё-таки приятно осознавать, что контроль над собственным телом так прост при его столь сложной конструкции! Должно быть, тот, кто придумывал такое тело, был весьма амбициозен, несмотря на задатки творчества. Вместе с приятным осознанием себя я начал вспоминать предметы, окружающие меня. Все прямоугольники постепенно обрели названия: стол, стул, кровать, дверь, окно. И это было чертовски здорово!
Спустя некоторое время медсестра принесла на подносе «разнообразную» еду и расставила её на столике:
– Приятного аппетита, господин Мергель! Когда закончите обедать, нажмите кнопку вызова, и я заберу посуду.
– Большое спасибо, Марта, – поблагодарил я, почти не отрывая взгляд от принесенных ею предметов.
Медсестра посмотрела на меня, на еду, понимающе улыбнулась и удалилась, только сделала это уже через дверь, а не через четырехугольник, как раньше. Шаги моих близких или доктора, когда они уходили, я отчетливо различал, Марта же двигалась плавно и неслышно. Казалось, она парит над поверхностью пола, искусно имитируя передвижения обычных людей. И, в отличие от доктора Шмидта, она выглядела искренней, ей хотелось доверять.
Принесенное Мартой поразило меня не меньше открытия самого себя. И тут дело не только в ноющем позыве внутри моего тела, именуемом – я вспомнил – чувством голода. Поразили формы предметов и их цвета. Оказывается, не только люди не вписываются в требования прямоугольного мира, но и сам мир, ранее названный прямоугольным, таковым полностью не является. Посуда и столовые приборы были явным тому доказательством, не говоря уж о самой еде, которая буйствовала разнообразием форм и красок. Все элементы, расположенные на столе, мне были хорошо знакомы: вилка, суп, брокколи. В памяти сразу как чертик из табакерки выскочила эмоция: «Фу, как я не люблю брокколи!», причем так ярко, что начать пробовать еду захотелось именно с этого продукта. Что же это за такие ярко-зелёные кудряшки, и за что я их так не люблю?!