От Ходящего истекало мертвенное
болотное сияние. Лесана видела обезображенное раздувшееся лицо,
посиневшие губы, незрячие, подёрнутые белёсой пеленой глаза.
Опухшие руки потянулись к добыче. Походка покойника была страшной,
он неуклюже переваливался на негнущихся ногах, иногда припадая то
на правую, то на левую стопу. Словно хмельной.
Девушка захрипела, попыталась
отползти, но путы держали крепко, а спина упёрлась в ствол дерева.
От нежити жертву отделяло всего несколько шагов. Вонь, истекающая
от Ходящего стала нестерпимой. Уродливое лицо упыря со следами
земли на гниющей коже исказилось жадностью. Синие губы растянулись,
обнажили крепкие зубы.
Её загрызет до смерти чей-то муж или
отец. Кто-то, кто любил, страдал, жил, но умер и... переродился в
это.
Нет! Лесана зажмурилась и закричала с
надрывом, едва не обдирая горло:
– Гьельд арге эсхе!
Упырь замер, словно наткнувшись на
невидимую преграду. Мертвые руки шарили в воздухе, но чудище не
двигалось. Заклинание на языке Ушедших держало крепко.
– Шадр кьюва тэкко!
Мертвец медленно двинулся к
девушке.
Она вжалась в дерево, по-прежнему
крепко жмуря глаза и прикрывая локтем лицо, чтобы спастись от
зловония. Покойник потоптался, а через пару мгновений мертвые руки
вцепились в веревку, которой полушница Цитадели была привязана к
дереву, и рванули крепкую пеньку.
Лесана услышала треск рвущихся пут и
звук лопающейся гнилой плоти на ладонях того, кто скованный
заклинанием, освобождал собственную жертву.
В тот миг, когда ужище перестало
удерживать девушку, в животе у нее словно разлетелась на осколки
ледяная глыба. Страх рванулся на свободу, затопил сознание.
Послушница со всех ног бросилась прочь. Она позабыла про меч,
который выронила еще тогда, когда ходящий только появился на
поляне, позабыла про заклинание подчинения, которое и знала лишь
потому, что Тамир зубрил его на днях, позабыла о своем Даре. Она
стала просто вопящей, не помнящей себя от ужаса девкой, что неслась
через чащу, подгоняемая страхом.
Ветки хлестали по лицу, ноги
запинались о корни и камни, подошвы сапог скользили на опавшей
хвое... А Цитадель была далеко. Очень-очень далеко. И только глухие
шаги мёртвых ног звучали всё ближе и ближе. Лесана бежала так, как
не бегала никогда в жизни, но мертвец, казавшийся неуклюжим и
тихоходным, мчался по следу на диво быстро. Тяжкий топот раздавался
уже за самой спиной, оттуда же доносилось глухое голодное
рычание.