Я плотоядно оскалился, оттеснив гостью к трюмо, так что она вжалась в него.
— Вы чего? — в голосе прозвучало явное, почти убедительное волнение.
— Хватит, — прервал ее. Она искусно играла. — …Я оценил и достаточно завёлся, — кровь горячо стучала в висках.
Я схватил девушку, притянул к себе, навис, опираясь на трость, касаясь дыхания её распахнутых от изумления губ. Втянул запах волос. Земляника — неожиданно!
— Что вы дела-а-аете?! — встревоженно зашевелилась подо мной девица. — Отпустите немедленно! Вы что, маньяк? Уберите свои руки! Я буду кричать!
— Кричи, здесь никого нет, — сжал пальцами подбородок, заглядывая в расширенные глаза блудницы, почти утопая в них, но не должен ведь. Злость снова толкнулась в груди. — Приступай к делу, — приказал.
Незнакомка хлопнула ресницами, показывая неподдельную растерянность.
— К како-о-ому делу?
— Тебе ли не знать, — усмехнулся в её раскрывшиеся как бутон розы губы.
2. 1
Эмиана
Отдав заказ, я скользнула ладонями по безупречно накрахмаленному переднику и повернулась к кухонному столу, за которым, примостившись на стуле, сидел Шени.
Малыш уплетал пирог за обе щёки. Я удивлялась тому, что мальчик легко управлялся ножом и вилкой — другой бы бездомный сорванец мял кусок руками, некультурно заталкивал в рот, не заботясь о том, что на него могли смотреть. Но Шени был другим, не похожим на дворовую шпану.
Я приблизилась, улыбаясь малышу, когда тот глянул на меня зелёными ясными глазками. Даже удивительно, что он мог иметь такого родителя: по словам мальчика, его воспитывал отец — нелюдь, продавший всю человечность за бутылку. И я не удивлюсь, что эти все синяки на скуле, на шее и руках получены вовсе не в уличных драках с другими мальчишками, а это отец бил его. Хоть мальчик ни в чём не признался, мне в голову всё больше закрадывались подобные мысли. И сбегал он от побоев, пропадая на улицах и в дождь, и в холод.
Шени приходил под двери трактира шестой месяц к ряду — ровно столько, сколько я здесь работаю, — а в последнее время возвращался домой к поздней ночи: наверное, когда отец был в смерть пьяный, малыш мог спокойно лечь спать.
Когда он появился впервые, копался в мусорке с отходами в поисках еды, светловолосый тоненьки и грязный, моё сердце сжалось до боли.
— Вкусно? — спросила, выныривая из воспоминаний, присаживаясь на скамью рядом, наблюдая за мальчиком.