— Очень, — жуя, ответил Шени, и снова разинул рот, чтобы откусить очередной кусок.
— Шени, — начала я, осматривая ссадины на лице, — скажи правду, это твой отец так тебя бьёт? — Малыш замотал головой. Снова увиливал. Какой же он храбрый, такой маленький, и даже не жалуется. — Шени, пожалуйста, не ври мне, я ведь всё понимаю. Обещаю, я никому не скажу, просто признайся. Это он?
Укол совести кольнул острой иглой, я прикусила губы — Шени вдруг перестал жевать и как-то поник, я понимала, что он не хочет мне врать, но буквально загнала малыша в угол. Мне нужно узнать, тогда смогу хоть что-то предпринять. Пойти написать заявление в прокуратуру, чтобы представители власти разобрались с этим бесчинством. Невыносимо наблюдать за тем, как взрослый человек издевается над ребёнком. Злость вскипела внутри лавой.
— Хорошо, — отложил малыш недоеденный кусок пирога. — Только обещайте, что никому не скажете.
Я скрестила пальцы в знак клятвы, как когда-то делала в детстве, когда обещала что-то своим наставницам.
— Обещаю.
Мальчик посмотрел вниз, на стол, а потом поднял взгляд и посмотрел на меня так по-взрослому серьёзно и хмуро, что у меня опять сердце зашлось.
— Я больше никогда не вернусь домой, госпожа Эмили, — заявил он.
Я раскрыла губы, задерживая дыхание.
— Где же тогда ты будешь жить?
Малыш пожал плечами.
— Найду, где-нибудь, — ответил он и вновь взялся за торт.
А я нахмурилась. Нет, нельзя всё так оставлять, нужно что-то предпринять.
— Индейка под сливочным соусом! — раздался заказ со стороны стойки, когда я раскрыла губы, чтобы предложить ему пожить у меня. Я твёрдо решила, что не могу отпустить его.
— Кушай малыш, я сейчас выполню заказ, и мы с тобой кое о чём поговорим, хорошо?
— Угу, — кивнул Шени.
Я поднялась и отправилась к разделочному столу. Раздав указания, принялась за тушку индейки, доверить которую не могла никому.
— И нужен тебе этот сорванец, возишься с ним. Всех не приветишь, — пробурчала Тавида, пышнотелая, с ловкими сильными руками женщина, главная моя помощница.
Конечно, на улице Овингтона много бродяг — Тавида права, но Шени нуждается именно в моей помощи, он ни к кому не приходит, только ко мне, значит, я могу ему помочь! И обязательно этим займусь, пока малыша не забил до смерти его алкаш-папаша.
Когда я отдала заказ, вытащив из духовки приготовленное блюдо, и вернулась к столу, тут же застыла — на скамье уже никого не было, только пустая тарелка и использованная салфетка. Шени ушёл.