– Как убила?
– Вколола ему препарат какой-то… адреналин вроде. А когда
Александр Евгеньевич действительно умер, она его оживила и
объяснила, что с ним произошло. Не испытывая при этом ни раскаяния,
ни даже смущения. Ну убила маршала – и убила, дело-то житейское.
Ведь потом-то оживила… И да, она всегда, когда что-то делает,
абсолютно убеждена в своей правоте. Насчет Голованова – врач,
который над ней опекунство оформил, чтобы ее в детский дом не
сдали, спросил, а что бы было, если бы она Голованова оживить не
смогла. А она спокойно ответила, что потому и убивала, что заранее
знала о том, что оживить его будет нетрудно. Или, в худшем случае,
трудно – но в том, что она его оживит, у нее ни малейших сомнений
не было.
– Завидная самоуверенность…
– Скорее, уверенность в своих силах. Полковник Алекперов – это
ее опекун и главный хирург первого Ковровского госпиталя – говорил,
что она делает операции, которые ни один хирург в мире делать не
взялся бы: для любого врача это гарантированная смерть пациента на
столе. А она такие операции делала без тени сомнения – и всегда ее
пациенты поправлялись. Причем ей было все равно, кто перед ней,
рядовой или генерал, советский боец или немец – она, по ее же
словам, «делала свою работу». А если ей сам раненый мешал делать ее
хорошо, она и раненых била. И после этого вылечивала. Как говорил
начальник ее госпиталя – тот самый педиатр, «если Белоснежка решила
кого-то вылечить, сопротивление пациента будет бесполезно». Там
вроде случай был, когда один раненый решил с жизнью покончить – так
она его так избила, что тот сутки от боли выл. Но потом спокойно
вылечился и больше самоубиться не пытался, сейчас в какой-то артели
в городе работает.
И да, для нее вообще нет такого понятия, как субординация. Я
думаю, что если мы, допустим, окажемся ее пациентами и будем ей
мешать нас вылечить, то она и нас изобьет. Но – вылечит!
Вспомнив этот пассаж Лаврентия, Иосиф Виссарионович недовольно
поморщился, несколько секунд подумал – и выпил одну таблетку из
прозрачной коробочки…
Примерно в это же время Федор Савельевич Егоров бурно общался с
Таней Серовой:
– Я уже жалею, что ты так быстро расти начала. От маленькой тебя
я бы просто убежал… драться будешь?
– Ну что вы, Федор Савельевич, вы же это идиотское постановление
еще даже не опубликовали. Вот если бы опубликовали… хотя нет, я бы
и тогда драться не стала бы, просто поубивала бы всех вас нафиг.
Вы, извините, чем думали, когда решали матерей-одиночек благами
наделять?