Скорей, скорей, он в опасности! Этим
мыслям были подчинены все мои чувства и действия. Я почти
задыхалась, когда вновь увидела светлячки. Они образовали круг,
внутри которого не было воды, и мерцали звезды. Еще один рывок – и
я проскользнула в него и полетела вниз, на пыльную землю.
Увидев Арэса, живого, я так страшно
обрадовалась, что на миг обомлела. Я едва не поддалась идиотскому
порыву броситься ему на шею и оттого разозлилась. И на него, что он
стоит такой красивый и смотрит на меня так, словно я прекрасна, и
на себя, что разволновалась как дура.
Я злилась, увидев его раны и
запекшуюся кровь. И когда явился Пожиратель, я была так зла, что
даже не испугалась.
Еще одно творение Мизеллы,
вдохновленное Кроу. Она растила Пожирателя почти что наравне со
мной. Когда-то он был размером с горошину и питался мухами да
пауками. Точнее, их тенями. Люди мало придают значения своей тени,
а зря. Мухи и пауки без своих теней жили какое-то время, а потом
слабели, теряли стремление к жизни и умирали, переставая есть, вить
паутину или летать.
Потом Пожиратель перешел на пищу
покрупнее. Он становился старше, крупнее, росли и его аппетиты.
И я совершенно не знала, как его
победить или остановить. Мизелла хранила это в тайне, и посылала
Пожирателя очень редко. Когда надо, чтобы жертва пала наверняка.
Она отправила его, чтобы он добил Арэса, на случай, если верные псы
не справятся. Пожиратель поглотил бы его тень, а потом…Об этом я
даже думать не хотела.
Когда я увидела Пожирателя,
громадного и голодного, во мне что-то произошло. Сила моя била в
груди и рвалась наружу. Мизелла всегда учила держать ее в узде. Но
в этот раз я решила покориться своей Силе. Позволила ей решать
самой. А злость была отличным топливом.
Слова вылетали из моих губ сами
собой. Горящий шар с птицей внутри родился так легко и просто,
словно я делала это сотни раз. Моя Сила обволакивала шар,
пульсировала в пальцах, а в голове снова звучала та
колыбельная:
В синем-синем лесу
На опушке горит огонек,
В синем-синем лесу
Поет песни
малец-ветерок…
Когда Пожиратель исчез, я поняла,
что натворила. Своими руками я уничтожила любимое детище
матушки. Проклятье!
И что же теперь делать? Как распутать
этот клубок?
Об этом я думала снова и снова, сидя
в седле и глядя на рассветное небо. Я чувствовала спиной тепло
Арэса, его дыхание на затылке. Дрожала от холода: платье было
мокрым насквозь. А, может, дрожь моя была вызвана не только
этим.