А Николай положил в ведро приготовленные специи, подождал немного и положил туда принесенную травку. Потом он снял ведро с костра и бросил в уху несколько лавровых листиков.
Сидели рыбаки чуть поодаль от костра. Один из них потянул воздух носом.
– Братцы, чуете, как уха пахнет? – спросил он.
Все невольно повернулись в сторону Николая, который готовил ложки и хлеб к ужину.
– Мать честная, а запах у его ухи и, правда, очень аппетитный, у меня даже слюнки потекли.
– Пошли, мужики, пробу снимать, а то есть что-то сильно захотелось, будто всю неделю во рту ни росинки не было.
Такой ухи хватило ненадолго. С тех пор бессменным кашеваром у рыбаков был Николай.
Наступили очередные выходные дни. Михалыч, как и обещал, собрался ехать на рыбалку. Пришел он в назначенное время на обусловленное заранее место. Рыбаки уже собрались.
– Ура! Михалыч с нами едет! – раздались радостные возгласы рыбаков.
– А Василий еще не пришел? – спросил Михалыч.
Ему сказали, что Вася не поедет сегодня.
– Как же так? Я его хотел уху научить варить, – посетовал Михалыч, – и мне он ничего не сказал, что не поедет на рыбалку.
Он покачал головой, развернулся и побрел домой.
Вскоре Михалыч со своей семьей переехал в другой город. Так уху по его рецепту никто готовить и не научился. А жаль, такая вкусная уха была, что до сих пор о ней легенды в наших краях ходят. Может, в другом городе догадаются рыбаки и переймут его бесценное умение?
Заболел у Филимона сынок. Так заболел, что несчастный Филимон уже мысленно прощаться с ним стал. Не встает бедняга с постели, угасает словно свечка. Семья большая у Филимона, одних девок шесть душ, а вот сынок один. И надо же было такому случиться, что именно он и занемог. Пришел несчастный отец к сыну, сел на кровать и смотрит на бледное личико больного. Открыл сынок глаза и увидел отца.
– Тятя, я рыбки хочу, – попросил сынишка.
– Рыбки? Хорошо, хорошо, моя кровиночка, будет тебе рыбка, – пообещал Филимон.
Вышел он из дома, а у самого слезы так и текут из глаз. Не так просто сынок рыбки попросил, видимо, конец свой почувствовал. И от этих мыслей сжалось сердце в комок, готовое в любую минуту на кусочки разорваться.
– Ну что там? – спросила жена Филимона, – неужели кончается?
– Что ты говоришь, глупая баба? – рыбки сынок запросил, – ответил Филимон.